Дана обернулась. Старик в светло-зеленой накидке подошел совершенно неслышно и теперь вглядывался в образ так внимательно, как будто видел его в первый раз.

– Что ты хотела спросить у меня, Девона? Некоторые считают, что люди своими поступками могут изменить предсказанный ход событий. Все они получают ответ очень быстро, иногда даже не успевая этого понять.

Она, нахмурясь, пыталась уловить смысл услышанного. Холод камней, кажется, проникал до самого сердца. Здесь, среди каменных сводов, чувства умирали, и совсем непросто было подобрать слова.

– Мне кажется, эта картина отличается от других. Вы не знаете, кто здесь изображен? И когда.

Ей вдруг пришло в голову, что какой-то художник мог тайно использовать стену святилища для того, чтобы запечатлеть портрет из галереи. Дана прошептала эти слова, не ожидая получить ответ, она пыталась убедить сама себя в том, что это просто какое-то совпадение. Возможно, старик не расслышал ее вопроса или просто решил, что ответ не имеет значения, и слова, которые он произносил, скажут ей значительно больше.

– Драконы вернутся в наш мир. Возможно, они и не покидали его. Огонь, твой огонь прекрасен. Ты знаешь, я всегда пытался убедить других, что это просто цвет волос. Но это была ошибка. Здесь все имеет значение. Но и они были неправы. Совсем не этого должны бояться хозяева магии. Они должны совершить правильные поступки, иначе вряд ли их спасет даже чудо.

Друид говорил, время от времени склоняя голову, словно пытаясь убедить сам себя. Колеблющийся свет от факела мешал различить черты лица, Дана лишь чувствовала, как нечто в ней тянется к этому человеку, но он изо всех сил старается отгородиться невидимыми, но крепкими барьерами.

– Мне это уже не нужно. Другие… жаждут и боятся. А я, я просто мечтал увидеть… И все-таки как это прекрасно, с каждым вздохом, с каждым ударом сердца, даже с трепетом этих прекрасных ресниц.

Старик оперся на свой посох. Лепестки на его груди мерцали и переливались зеленым и черным, искры прятались в гранях кристалла.

– Я просто надеюсь, что ты постараешься быть более милосердной к людям. Что бы они ни хотели попытаться сделать.

Друид некоторое время смотрел куда-то над ее плечом, словно ожидая от девушки какого-то знака, подтверждения или обещания.

– Скажи, твоя ветвь все так же полна силой жизни, как и в тот день, когда ты ее получила?

Ее ветвь? Могла ли она сказать, когда заглядывала в ящик? Девушка медленно покачала головой. Холодная капля упала с потолка, заставив ее вздрогнуть и поежиться.

– Кровь дракона порождает и отнимает жизнь каждым ударом сердца. Предугаданная несет собой и жизнь, и смерть. Но в мире уже есть и то, и другое. Так уж он создан.

Старик подал ей факел, развернулся и направился к выходу. Ей хотелось вместе с ним вернуться к солнечному цвету, но, может быть, еще один взгляд поможет понять тайну, заключенную в рисунке? Она коснулась протянутой словно прямо к ней ладони. Теперь краска под подушечками пальцев уже не казалась такой холодной.

“О чем Реган думал здесь, у этого портрета? И какие мысли кружились у него в голове, когда он внес меня в свой дом там, на острове? Какие мысли его посещали, когда мои волосы стали менять свой цвет?”

Больше ей нечего здесь было делать. Она кинула последний взгляд, уже уходя. Огненный ореол вокруг спокойного лица придавал белому безмолвию фрески какое-то особое солнечное свечение.

“Может быть, она знает, куда идет?”

На улице она вдруг поняла, что даже не спросила имени странного старика. Надо будет это исправить. Вот, может быть, Дар поможет.

Ее Страж стоял и беседовал с двумя другими друидами. Эти люди были очень похожи на встретившего ее священника, только лица прятались в тени капюшонов с зеленой каймой.

Подойдя, она машинально взяла мужчину под руку. Поза жрецов не изменилась, они не поприветствовали ее, не пытались хоть как-то проявить свое отношение к появлению гостьи хозяев поместья. В затянувшейся паузе Дана обратила внимание, как побелели пальцы, сжимающие узловатые посохи. Ей было неудобно рядом с этими людьми. Физически неприятно. Она вдруг почувствовала головную боль.

Дар отреагировал мгновенно.

– Идем. Идем отсюда скорее.

Она смогла только кивнуть. В голове все кружилось, и ноги, не желая идти, подгибались и цеплялись за каждое самое мелкое препятствие.

– К воде, скорее, к пруду.

Она почувствовала, как с другой стороны ее подхватила женская рука. Попытавшись сосредоточиться, она сквозь внезапно хлынувшие слезы едва различила лицо Тины. Чуть дыша, она позволила буквально протащить себя несколько десятков шагов.

Спустя пару минут она рухнула на скамейку, сотрясаясь от рыданий. Ковентина метнулась к кромке воды и несколько секунд спустя, уже обняв, приложила холодную тряпицу ко лбу. И внезапно все кончилось.

Дана ощущала свежий ветерок от пруда. Она вдохнула полной грудью и почувствовала, какими замечательными ароматами переполнен воздух, как прекрасно наслаждаться всеми этими красками кипящей вокруг жизни.

– Что с вами, Дана?

Вода, вода в руках этой девочки была прекрасна. Вода жизни. Любая вода несет жизнь. Но эта… Она подняла голову и встретилась взглядом со стражем. Он словно услышал ее мысли и нетерпеливо кивнул.

– Тина, ты говоришь, в тебе не нашли магии? Ни капельки?

Девушка замерла с тряпицей у ее виска. Ее пальцы задрожали, и капелька воды сорвалась и упала на шею Даны. Вода была холодная-прехолодная.

– Я не знаю. Я не знаю, правда. Так мне сказали. Шайла мне сказала. Но иногда мне кажется…

Дар отвел руку Тины и взглянул в глаза. Они были синие и могли бы поспорить своим цветом с бесконечными небесами, расстилающимися над ними, как сама бесконечность.

– Вода. Просто позови ее.

Его голос был тих и спокоен, но в нем ощущалось нечто, чему невозможно было противиться.

Дана тоже взяла девушку за руку. Наверно, другого такого случая уже больше не представится. Интересно, как страж это ощущает, эту возможность?

Она почувствовала тяжесть в груди, и сердце ускоряло свой бег все сильнее и сильнее. Глаза напротив расширились в изумлении, и Дана ощутила ее радость. Бесконечность открылась перед нею, бесконечная сила и бесконечная любовь. Возможно, заиграй сейчас музыка, и она бы пустилась плясать джигу вместе с Тиной. Но ведь они и так танцевали в такт биения сердец.

По поверхности пруда вдруг побежали морщинки, маленькие, медленные, потом все быстрее и быстрее.

Они смотрели с восторгом, а по-другому это и нельзя было назвать, как ручеек, сверкающий в солнечных лучах тысячью необыкновенных искр, побежал к ним, на глазах размывая песчаную дорожку. Вода двигалась, как обычно течет любая вода, не обращая внимания на препятствия и переливаясь через встреченные бугорки.