— Со мной все отлично.

Она усмехнулась и прошла в свою крошечную кухню.

— Мне нужен кофе, — сказала она.

Мак наблюдал, как она наполняет кофейник. Его притянуло к ней, будто магнитом. Он обнял ее за талию и крепко прижал к себе.

— Ты чувствуешь?

— Э-э, здесь я должна спросить, не бейсбольная ли бита у тебя в штанах?

Он пропустил сарказм мимо ушей.

— Я говорю о своем сердце, Лив.

Мак почувствовал, как она замерла.

— Оно стучит очень быстро, — прошептала она.

Он прижался лбом к ее затылку.

— Так было с того момента, как ты поцеловала меня в баре, и я не могу его успокоить.

— Ты… ты хочешь его успокоить?

— Только если твое спокойно.

Лив положила ладонь поверх его руки, прижатой к ее животу. Он отреагировал мгновенно, переплетя свои пальцы с ее, а затем сжав их вместе в плотный, спутанный клубок. Лив погладила большим пальцем его запястье, и он ответил тем же. Его лоб оставался прижатым к ее затылку, и она чувствовала на шее его теплое и частое дыхание. Другая его рука гладила ее живот, клеймя ее своим прикосновением.

— Лив, — прошептал он. Вопросительная мелодия делала его юным и беззащитным. — Я единственный, кто это чувствует?

Лив прижала его ладонь к своему колотящемуся сердцу. Его пальцы погладили нежную выпуклость ее груди над мокрым полотенцем.

— Я тебя обманула, — прошептала она.

Мак замер.

— В чем?

— Помнишь ту чепуху насчет того, что я давала тебе время подумать и не хотела разбивать тебе сердце?

Он мягко улыбнулся.

— Помню.

— Я говорила о себе.

Мак уткнулся носом в ее волосы, у него перехватило горло.

— Знаю.

— Я защищала себя, потому что… боялась подойти к тебе слишком близко.

— Почему? — Его голос охрип от волнения.

— Я не умею этого делать. Доверять.

Доверять. Опять это слово. Это чертово слово.

— Мой отец… он лгал нам все время. Скажет, что позвонит, и не звонит. Пообещает, что мы поживем у него неделю во время летних каникул, а потом объясняет, почему не может. Я не умею верить в людей.

«Верь в меня», — безмолвно умолял он. Мак крепче обнял ее, сам весь дрожа от желания сказать ей правду. Он может. Прямо сейчас. Все, что нужно, это открыть рот и произнести слова. Рассказать ей правду о себе и о том, что она — единственная женщина в мире, которой он доверяет эту правду. Только с Лив он может представить, как она услышит правду, и тогда, может быть…

Может быть, что? Она поймет? Поцелует его и все исправит?

Или с отвращением покинет его?

Под мышками выступил пот. С долгим выдохом Мак опустил лицо к ее голому плечу. Лив прислонилась к нему головой и держала его крепко, будто чувствовала, что ему нужно… что-то.

Затем она повернулась и поцеловала его. Нежно. Долго.

— Мне пора одеваться, — сказала она.

И выскользнула из его объятий.

— Вы меня слышите? — тихо спросила Лив.

Она выходила из лифта на последнем этаже отеля «Парквей». Ее каблуки потонули в ковре, и она остановилась, чтобы восстановить баланс, прежде чем пойти дальше, на звуки веселья в бальном зале в конце коридора.

— Слышу, Лив, — ответил Ноа. — Проверь еще раз, когда войдешь в зал.

Внутри у нее все сжималось от страха. Что, если не получится? Что, если Ройс не станет с ней говорить или заговорит, но ничего не раскроет? Или выложит ей все, а в зале будет слишком шумно и Ноа не сможет ничего записать?

— Лив. — На этот раз говорил Мак, и один только звук его голоса успокоил ее взволнованное сердце. — Не отвечай мне, просто хочу, чтобы ты знала, что я здесь.

Я здесь. Такие простые слова, но в них столько смысла. Как он умеет сказать так много в таких коротких словах? Как она могла так его недооценить?

Я единственный, кто это чувствует?

Нет, хотела она сказать. Нет, не ты один. Я тоже это чувствую.

Она жалела, что не сказала. Жалела, что не позволила ему пойти вместе с ней. Жалела о своем страхе, своей неуверенности. О том, что она не умеет так открыто выражать свои эмоции, как другие, и что ее прошлое приучило ее к вечным сомнениям и недоверию. Она жалела, что не повернулась в его объятиях и не сказала ему, что ее сердце так же быстро бьется для него и она не хочет, чтобы оно успокаивалось.

У дверей бального зала ее приветствовал мужчина в смокинге.

— Добрый вечер. Пожалуйста, могу я посмотреть ваш билет?

Лив открыла сумочку и достала приглашение, которое дал ей Дерек. Удостоверившись, что она не самозванка, мужчина в смокинге улыбнулся и открыл перед ней дверь. Оттуда выплеснулась волна звуков — смех, болтовня, звон бокалов и музыка живого ансамбля. Мерцающие канделябры заливали помещение мягким желтоватым светом, достаточно слабым, чтобы идеально играли лучики в бриллиантовых серьгах и на сотнях расшитых блестками платьев. Если богатые люди что и умели, так это извлечь максимум из своего окружения.

Лив снова остановилась, чтобы сориентироваться.

— Я на месте, — сказала она, опустив голову, чтобы люди не подумали, что она говорит сама с собой. — Меня слышно?

— Отлично слышно, Лив.

Облегчение придало ей уверенности. С приклеенной улыбкой она сделала несколько шагов дальше, вливаясь в вечеринку. Подошел официант с подносом шампанского. Лив поблагодарила, взяла бокал и отпила глоточек. На самом деле она не хотела пить, но боялась, что без бокала в руке будет выглядеть не у дел.

— Дерек сидит за столом Нэшвилла, — сказал Ноа ей в ухо.

Лив оглядела зал. Убранство зала напоминало о свадьбах. Половину помещения занимали круглые столики, за которыми сидели люди в вечерних нарядах. Некоторые столики были зарезервированы, и карточки с названиями компаний-спонсоров торчали высоко над цветочными композициями. Лив просматривала каждую, пока не нашла карточку города Нэшвилл. Дерек и его жена как бы между прочим глянули в ее сторону, но быстро отвернулись.

— Вижу его, — ответила она.

— А Ройса? — спросил Мак.

На другой стороне комнаты находилась длинная барная стойка, окруженная высокими коктейльными столиками. В центре была танцплощадка, которой пока мало кто пользовался.

— Пока не вижу, — тихо сказала она.

— Ищи вспышки фотоаппаратов, — посоветовал Мак. — Он будет среди них.