Глаза, которые недавно глядели на него со страстью, теперь смотрели с обидой.

— Брейден Макрей, — прошептала она.

Он опустил голову.

— Я больше не использую это имя.

— Почему ты мне лгал?

Мак смотрел в пол.

— Потому что я лгал всем так долго, что не знал, как сказать тебе правду. — Он поднял взгляд, и его сердце вдребезги разбилось от холодного выражения ее лица. — Мой отец был алкоголиком и жестоким человеком. Он избивал мать. И нас. Моего брата и меня. Нас он тоже не щадил.

На глазах у Лив выступили слезы.

— О, Мак. Мне так жаль.

Мак провел рукой по волосам.

— Однажды ночью он подрался в баре и убил человека. В нем не было раскаяния. Ничего, кроме гнева. Потом он пришел домой и продолжил избивать маму. — Его голос дрогнул, но он не мог остановиться. И он не остановится, пока она не узнает все. — Понимаешь, я был там, когда это происходило. И ничего не сделал. Был слишком напуган, чтобы ее защитить. Я схватил младшего брата и прятался с ним в шкафу, как чертов трус, пока все не кончилось, но к тому времени было уже слишком поздно. Когда я ее нашел, я подумал, что она умерла.

Слезы текли по щекам Лив. Мак задался вопросом, осознает ли она, что плачет.

— Ты спрашивала, почему я начал читать романы.

Она кивнула, всхлипнув.

— Это случилось, когда она лежала в больнице. Пока ее оперировали, я нашел одну книжку в комнате ожидания…

Он смотрел на Лив, но не видел ее. Перед глазами проносились воспоминания. Весь мир вокруг расплылся, как будто его бросили в глубокий бассейн. Все стало мутным, туманным, спутанным.

— Мне нравились эти истории. Не из-за секса, хотя… — Мак грустно усмехнулся, — …они и правда научили меня всему, что я знаю. Мне нравились эти книги, потому что хорошие люди в них всегда побеждали. Мужчины всегда были настоящими героями, а те, кто не был, получали по заслугам. Всегда.

Он покачал головой.

— Я сменил имя, когда мне было восемнадцать. Легально. Я не хотел, чтобы меня с ним что-либо связывало.

Лив встала и подошла к нему. Он хотел крепко обнять ее и не выпускать из объятий, но язык тела Лив кричал: «Не прикасаться».

— Брейден, — прошептала она.

От звука его настоящего имени на губах Лив у него екнуло сердце.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить.

— Я должен был тебе сказать, — хрипло сказал он.

— Почему же не сказал?

— Я…

— У тебя было так много возможностей мне это сказать. Сколько раз мы говорили о твоем отце? Ты лгал мне в лицо.

— Сначала мы почти не знали друг друга, Лив. Почему бы я стал рассказывать тебе то, о чем многие годы лгал всем остальным?

Это были неправильные слова. Ее лицо застыло под маской спокойной уверенности.

— Ты прав, — сказала она. — Мы почти не знали друг друга. Может, и до сих пор не знаем. Вот почему все, что произошло между нами, было безумием. И больше ничем. Маленькая безумная интрижка, а теперь…

Мак покачал головой.

— Не говори этого.

— Пожалуй, будет лучше закончить все прямо сейчас.

Его пронзила такая острая боль, словно Лив ударила его в грудь кинжалом.

— Почему? Ничего же не изменилось. Ничего. Мое имя не меняет того факта, что я ни к кому прежде не испытывал таких чувств.

Она махнула рукой, облачаясь в сарказм, как в доспехи.

— Переживешь. На следующей неделе кто-нибудь другой уронит кекс тебе на колени.

— Не говори глупостей. Это ребячество какое-то.

Ее лицо вспыхнуло от стыда.

Он отвернулся и обхватил руками голову. Перед глазами все плыло.

— Я просто человек с сердцем, — сказал он, снова поворачиваясь к ней. — Меня зовут Брейден Мак или Брейден Макрей. Я просто человек с сердцем, и ты его разбиваешь.

— Я не могу иначе, — прошептала она, опускаясь на диван.

— Думаешь, для меня это легко? — Он упал перед ней на колени. — Я сейчас до смерти напуган, потому что понятия не имею, что означает это выражение на твоем лице. И после того, что у нас было, если ты выгонишь меня прямо сейчас, я не уверен, что оправлюсь.

Обхватив ее затылок, он заставил ее посмотреть на него.

— Дай мне шанс. Прошу тебя.

Лив встретилась с ним взглядом, в котором читался вызов.

Его рука скользнула по ее щеке.

— Я не собиралась влюбляться в тебя, — сказала она.

— Я тоже не собирался в тебя влюбляться, — проговорил Мак сдавленным голосом. — Но мы сумеем все решить. Сможем все наладить. Я больше никогда не солгу тебе ни о чем. Просто поверь мне.

И тогда он ее потерял.

Ее лицо потемнело. Взгляд угас. Она отстранилась.

— Извини. Я не могу.

Мак поднялся на ноги, почти не чувствуя своего тела.

— Ты уверена, что этого хочешь?

— Неважно. Ложь всегда будет стоять между нами. Я всегда буду сомневаться, говоришь ли ты правду.

Мак начал злиться.

— Я не твой отец, Лив.

Ее глаза сверкнули.

— А я не принцесса из твоих любовных романов. И у этой истории не будет счастливого конца.

Мак не помнил, как уходил. Не помнил, как ехал по городу. Ничего не помнил, кроме того, как долго сидел потом в машине у своего дома.

Не будет для него счастливого конца. Никогда.

И нечего было тешить себя гребаными иллюзиями.

Впервые в жизни Лив была рада тому, что осталась без работы и не нужно никуда идти.

На следующее утро Тея отвезла сестру на ферму, где Лив сразу же забралась в постель. И провела там весь день, с головой накрывшись одеялом, с коробкой одноразовых носовых платков. Она вставала лишь трижды, чтобы сбегать в туалет, и один раз, чтобы доесть крошки из пакета с чипсами. Вскоре после семи вечера Рози тихо постучала в дверь спальни и сказала, что оставила для нее на столе запеканку из макарон с тунцом.

На следующее утро Лив проснулась продрогшая и голодная. Она встала в поисках таблетки от головной боли, мучившей ее с середины ночи. К головной боли добавилось чувство вины. Ей следовало хотя бы ответить Рози вчера вечером, поблагодарить ее за еду и за то, что позволила ей пренебречь своей работой по ферме.

Лив провела пальцами по непричесанным волосам. Поморщилась, обнаружив колтун. Черт, нужно взять себя в руки. Вот почему она терпеть не может плакать. Потому что как только начнешь, то уже не можешь остановиться, и это совершенно пустая трата времени. Она потеряла целый день своей жизни, оплакивая утрату Мака.