представления предполагали подлинность спонтанной народной мобилизации как выражения всеобщей воли, эмоциональное восприятие политических актов как интуитивного признания добродетели, а также принятие народом символов и социальных практик как свидетельства добродетельной природы людей, участвующих в человеческих делах. Последователи Руссо, например, ожидали, что политическая речь должна вызывать у слушателей спонтанную эмоциональную реакцию, которая, благодаря естественной и неоспоримой "подлинности" их коллективной реакции, делала "граждан... прозрачными друг для друга". Спонтанность и прозрачность такого эмоционального возбуждения являлись интуитивным свидетельством аутентичного изложения "Общей воли".

Экспансивность формулировок статей подразумевала, что Декларация прав человека устанавливает принципы, применимые ко всему человечеству, а не только к французам (например, слова "Франция" и "французский" нигде не встречаются в тексте). В первые годы революции универсальность, заложенная в декларации, воспринималась всерьез, поскольку многие депутаты считали, что революция вдохновит весь остальной мир на освобождение человечества. Так, 22 мая 1790 г. Национальное учредительное собрание заявило, что "французская нация отказывается от ведения войны с целью завоеваний и никогда не будет использовать свои силы против свободы какого-либо народа".118 Вскоре после этого, 19 июня 1790 г., Жан-Батист Клуц, богатый прусский барон, называвший себя "оратором человеческой расы", убедил Национальное учредительное собрание принять группу изгнанников из соседних стран, включая Женеву, Голландию и Бельгию. Эта делегация обратилась к собранию с просьбой оказать ей честь "представлять Вселенную" на предстоящем празднике Федерации.

Чуть более чем через месяц после этого приема Законодательное собрание предложило, чтобы в результате предстоящих выборов в Национальный конвент был сформирован "конгресс всего мира" в соответствии с Декларацией прав человека и гражданина, а наиболее выдающимся "апостолам свободы" было предоставлено почетное гражданство и рекомендовано участвовать в национальных законодательных дебатах. Более двух десятков человек, в основном из США и Великобритании, получили гражданство, в том числе Том Пейн, Джозеф Пристли, Джереми Бентам, Александр Гамильтон, Джордж Вашингтон и Джеймс Мэдисон.

 

В соответствии с этим мессианским взглядом на влияние революции на мир некоторые депутаты, в том числе и Клоотс, считали, что соседние страны, сбросив феодальные цепи, должны присоединиться к Франции и стать огромной республиканской федерацией свободных людей.

Однако, даже способствуя созданию других республик, основанных на тех же принципах, революция сосредоточилась на "естественных границах" Французской республики, как географических, так и культурных. Наиболее распространенное представление об этих границах предполагало, что Рейн, Альпы и Пиренеи являются границами французской нации, а все, что находится в их пределах, должно быть присоединено к Франции. Революция, распространяясь за границу, должна была также создать братские республики, союзные Франции, но формально независимые. Соответственно, Франция аннексировала Авиньон (после некоторых колебаний), Эльзас и Савойю. За пределами национальных границ, которые описывали эти аннексии, жирондисты предлагали вести освободительные войны, в которых Франция должна была освободить другие народы от ига тирании.

Во всех основополагающих документах провозглашаются незыблемые принципы, которые, по крайней мере, несколько расплывчаты и неоднозначны. В этом отношении Декларация прав человека и гражданина не является чем-то необычным. Необычным является то, что в этом учредительном документе ни разу не упоминается король. В то время как Национальное собрание неявно легитимируется как орган, через который общая воля открывает и создает закон, монархия нигде не упоминается. Это упущение довольно резко продемонстрировало непрочность, а вскоре и несовместимость монархии с революционным основанием. С одной стороны, дальнейшее существование монархии серьезно компрометировало Декларацию прав человека и гражданина. С другой стороны, именно продолжение существования упрямой монархии связывало депутатов, несмотря на их серьезные идеологические разногласия.

Король с готовностью согласился сыграть эту роль. 18 сентября Людовик XVI дал понять, что одобрит только те части декрета, которые были разработаны собранием после отказа от феодальных прав в ночь на 4 августа. На вопрос депутатов король ответил, что "опубликует" декрет, но не одобрит его в явном виде. В начале октября он высказал аналогичные сомнения в отношении Декларации прав человека. Его сдержанность, а также острая нехватка продовольствия в Париже и слухи о поведении Фландрского полка, расквартированного во дворце, привели к тому, что 5 октября в Версале состоялся марш протеста, возглавляемый женщинами города. Прибыв в Версаль, женщины ворвались в Национальное собрание и, "теснясь на скамьях рядом с изумленными депутатами, со шпагами и охотничьими ножами, высунутыми из-под юбок", выдвинули свои требования о хлебе и наказании солдат, которые, по их мнению, оскорбили национальную кокарду.

После того как они заняли дворцовую территорию, король смирился и без оговорок принял как декрет об отмене феодализма, так и Декларацию прав человека и гражданина. Однако на этом демонстрация не закончилась, так как на следующее утро протестующие ворвались в сам дворец. Когда несколько телохранителей короля набросились на демонстрантов, стражники были убиты, а их головы насажены на пики, которые демонстранты затем пронесли по дворцу. Когда видимость порядка была восстановлена, король и его семья вместе с демонстрантами, членами собрания, полками армии и Национальной гвардии образовали процессию численностью около 60 тыс. человек, которая проводила короля в Париж. В авангарде покачивались головы убитых телохранителей. Людовик XVI так и не вернулся в Версаль.

 

Несмотря на то, что размашистая риторика Декларации прав человека и гражданина, казалось бы, должна была охватить все человечество, две группы оказались в значительной степени исключены из ее объятий. Во-первых, революция не была гендерно нейтральной. Когда в декларации говорилось о "правах человека", то под этим категорически подразумевались мужчины. В сентябре 1791 года актриса Олимп де Гуж опубликовала сатирическую альтернативную "Декларацию прав женщин", которая, как и первоначальный вариант, состояла из семнадцати статей. Вот первые четыре из них:

I       Женщина рождается свободной и живет на равных правах с мужчиной. Социальные различия могут быть основаны только на общем благе.

II Целью любого политического объединения является сохранение естественных и неотчуждаемых прав женщины и мужчины; эти права - свобода, собственность, безопасность и особенно право сопротивляться угнетению.

III Принцип суверенитета лежит в основе нации, которая есть не что иное, как союз женщины и мужчины. Ни один орган или индивид не может осуществлять власть, которая не исходит непосредственно от нации.

IV Свобода и справедливость состоят в том, чтобы вернуть все, что принадлежит кому-либо, всем. Таким образом, единственным ограничением для осуществления естественных прав женщины является вечная мужская тирания. Эти границы должны быть реформированы законами природы и разума.

 

Женщины проиграли практически все битвы за равные права в ходе революции, хотя они играли заметную роль во многих важнейших событиях, таких как взятие Бастилии и поход на Версаль. Среди немногих достижений женщин - легализация развода. Традиционное место женщины как помощницы мужу и заботливой матери для своих