– Очень рад знакомству, инспектор. Надеюсь, вы скоро схватите негодяя. Вы должны непременно заглянуть ко мне, когда у вас выдастся свободная минутка. Я много времени уделяю саду, и, если вам это интересно, приходите: в эти дни вас ждет весьма приятное зрелище.

– Спасибо, с удовольствием. Сказать по правде, я собирался посетить вас в связи со смертью мистера Уолла. Как я слышал, вы с ним недавно расстались при не совсем приятных обстоятельствах.

– Кто-то уже накляузничал. – Райдер приподнял брови и смерил Литтлджона насмешливым недоуменным взглядом, потом испытующе посмотрел в сторону невесты, однако та промолчала. – Вы знаете, где меня найти, инспектор?

– Да. Мисс Кокейн сообщила мне, где вы живете.

– А-а… значит, сказала? Вижу, сегодня мы очень разговорчивы, да, Бетти?

Мисс Кокейн улыбнулась своему возлюбленному. Литтлджону захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Райдер полностью подчинил Бетти себе. Заморочил ей голову своей пустой болтовней! Если бы она попыталась утвердить себя…

– Что ж, до свидания, инспектор. Приятно было познакомиться. Надеюсь увидеть вас у себя, жду встречи, – произнес жених, и Литтлджон покинул дом.

Он вышел на садовую дорожку и заметил в окне Райдера. Тот смотрел ему вслед. Затем в комнату вошла мисс Кокейн, и Райдер повернулся к ней.

Молодую женщину ожидал еще один допрос – возможно, более жесткий, чем предыдущий.

После посещения Грин-Хеджез Литтлджон решил заглянуть на «Болотную ферму» и проверить алиби доктора, которому не верил. Он поискал прохожего, чтобы спросить дорогу, как вдруг впереди показался Меллалью: констебль степенным шагом обходил деревню. Он поздоровался с инспектором, и тот спросил его, как пройти к ферме.

– Я как раз направлялась в ту сторону, – ответил Меллалью. – Часть пути мы пройдем вместе, а потом выведу вас на нужную тропу.

Они зашагали вдоль шоссе и вскоре выбрались за пределы деревни. Литтлджон пытался завести разговор со своим провожатым, но констебль молчал словно язык проглотил: соседство со знаменитостью из Лондона внушало ему священный трепет. Бедняге Меллалью редко приходилось вести беседы. Он не водил дружбу с жителями деревни – считал это излишним. В конце концов, где это видано, чтобы страж закона разбирал деревенские сплетни и дружески хлопал по плечу всякого встречного Тома, Дика или Гарри? А дома говорила одна миссис Меллалью. Справедливости ради надо сказать, что констебль был человеком застенчивым, отнюдь не бойким на язык. Этот недостаток он скрывал за глубокомысленным молчанием и деланой независимостью. Отдушину Меллалью находил лишь в обществе старшего сына Джозефа, названного, разумеется, в честь деда по матери. Мальчишка был его любимчиком и другом. Каждое воскресенье, и в ясную погоду, и в дождь, пара отправлялась на длинную прогулку, и Меллалью болтал без умолку: спешил выплеснуть все, что накопилось за минувшую неделю. Как многие люди, которым нечего сказать, или те, что не умеют связно выражать свои мысли, Меллалью прослыл в деревне человеком большого ума, проницательным и мудрым, однако скромным, благодаря чему пользовался всеобщим уважением.

Топ-топ-топ. Грузный топот да тяжелое дыхание – вот и все, что услышал Литтлджон от своего спутника. Инспектор попытался разговорить Меллалью, пробовал расспрашивать о его знаниях, опыте и увлечениях, но тщетно. Констебль отвечал односложно, а если и отваживался объясниться более пространно – начинал путаться, мямлить что-то бессвязное, смущался и замолкал. Скоро у Литтлджона возникло ощущение, будто его ведут под конвоем в тюремную камеру, а потому фамильярности неуместны.

– Вот мы и пришли, сэр, – сказал Меллалью. Он указал инспектору дорогу и произнес самую длинную реплику за все время пути: – Ступайте по этой тропинке. Дальше будет забор, а справа проход, там вы и увидите перед собой «Болотную ферму». Только никакого болота там нет и никогда не было, насколько мне известно.

Он отдал честь, попрощался со старшим по званию, густо покраснел, неловко переступил с ноги на ногу и потопал прочь по своим делам.

Когда Литтлджон скрылся из виду, констебль снял тугой шлем, отчего по лбу его немедленно потекли струйки пота, затем достал красный носовой платок и торжественно вытер лицо. Теперь у него уже не было причин сдерживаться, и Меллалью продолжил путь, оживленно разговаривая сам с собой.

«Болотная ферма» оказалась маленьким, компактным, уютным домиком из красного кирпича с черепичной крышей того же цвета. Барджери, владелец фермы, осматривал стадо на поле. Литтлджон поздоровался с ним. Выглядел фермер неважно, что не слишком удивило инспектора: если миссис Харрис сказала правду, он не то праздновал, не то оплакивал появление на свет своего первенца, и в любом случае без бутылки не обошлось. Он сердечно приветствовал Литтлджона, но оглядел с подозрением и страхом. Инспектор заметил телефонный кабель, тянувшийся к ферме, и понял, что доктор Китинг уже договорился, чтобы его алиби подтвердили.

– Как себя чувствует ваша жена, мистер Барджери? В деревне я слышал, что у нее выдались нелегкие дни.

– У нее все хорошо, спасибо, сэр. Ребенок тоже в порядке. Хороший крепкий мальчишка, сэр.

– Вот и славно. Рад это слышать. Как я понял, миссис Барджери чудом выкарабкалась.

– Да, сэр. Все это совершенно выбило меня из колеи.

– Кстати, доктор приходил к вам позавчера вечером?

– Да, сэр. В тот вечер, когда мистер Уолл умер в деревне, доктор находился здесь с десяти часов и почти до полуночи.

– Вы уверены?

– Да, сэр.

Бедняга врал неумело и неубедительно. Наверное, чувствовал себя в долгу перед доктором, который спас его жену, и изо всех сил старался оказать ответную услугу.

– Хорошо, спасибо, мистер Барджери. Всего вам доброго.

По пути в деревню Литтлджон повстречал миссис Харрис. Она куда-то ехала, велосипед ее вилял во все стороны. На багажнике, закрепленная ремнями, красовалась черная акушерская сумка. Инспектор помахал рукой повитухе, и та с явной неохотой спрыгнула на землю и направилась к нему, ведя велосипед за руль. Всем своим видом она давала понять, что не намерена тратить время на пустую болтовню, когда в любую минуту одной из ее пациенток, что уже на сносях, может понадобиться неотложная помощь.

– Миссис Харрис, вы говорили, что провели в доме Барджери тот вечер, когда убили мистера Уолла. Доктор тоже был там с вами?

– Нет. Я отлично управляюсь без него. Да и зачем он нужен? Дышать выпитым виски в лицо новорожденному? «Безобразие» – вот как я это называю. Он находился там во время родов. Мне пришлось послать за ним, но, видит Бог, здесь нет моей вины. Доктор действительно помог, когда наконец соизволил прибыть. Ну а потом я справилась сама. Большинство детей в этой деревне я принимала одна, без всякой врачебной помощи.