— Не знаю, хотел бы я жить так. С одной стороны — многовремени для раздумий о Великой Истине…

— Дитенок у нее славный, — сказал Мрак. — В самом деле,растет не по дням, а по часам. Вот это диво самое великое — от Таргитая такойребенок!

— Что за диво? И от дураков дети бывают. Это дело, какговорил Боромир, независимое.

— Но ребенок умненький! И хитренький. Тарху таким никогда нестать.

— Почему?

— В деда, видать. Или в прадеда. Да и зачем Таргитаю ум?Вдруг не станет так здорово песни лепить? Их не умом складывают — сердцем. Асердце у него, сам ведаешь, телячье.

Лиска переводила взгляд с одного на другого, оглядывалась наТаргитая. Хвалят или дразнят придурковатого лодыря?

— Ума у него нет вовсе, — заметил Олег сердито.

— Ты прав. Зачем еще один умник? От твоей правильности даправедности бывает тошно. Пусть лучше песнями занимается.

Суровое лицо смягчилось, словно уже слушал песни Таргитая.

Невры щупали стены, искали выход, когда камни без шума итреска разошлись. В ослепительном солнечном свете стояла Дана. Окинув быстрымвзглядом невров и Лиску, спросила только:

— Уже?

— Пора, — ответил Мрак степенно. — Благодарствуем захлеб-соль.

Таргитай раскрыл рот, чтобы поправить глупого Мрака —никакого хлеба и соли не было, но Олег и Лиска оба ткнули его под бока. Данакивнула:

— Вас вынесут на берег мои слуги, а там рукой подать доМирового Дерева.

— Что-то не заметили в прошлый раз, — пробормотал Мрак. —Небось не такое уж и высокое?

Дана сказала потвердевшим голосом:

— Это Прадуб, который вершиной сягает до седьмого неба.Корнями он свисает в преисподнюю. На самой верхушке в облике сокола сидит Род,бог всех богов. Он все видит и все слышит! Обещаю: это деревцо увидите издали!

Вышли, щурясь от яркого света. Таргитай внезапно снял одиниз луков — оба натерли спину, — протянул один Дане.

— Сыну. В тот день, когда сумеет натянуть.

Дана затаенно улыбнулась, словно знала некую тайну. Олег посматривална Таргитая, тот спешит избавиться от лишней тяжести, но у мальчишки, которыйзасунул палец в рот и смотрит вытаращенными глазами, в памяти останется могучийвеликан — истребитель чудовищ и злых магов. Отец явно хотел, но не смогостаться с ним и его матерью, так она расскажет, ибо долг богатыря — очищатьземлю от нечисти, защищать беззащитных, истреблять зло!

Дана приняла лук, легкая улыбка еще играла на ее губах.

— Такой лук натянуть непросто. Арпик останется со мной ещедолго.

Арпо спрятался за ее подол, застенчиво совал палец в рот.Таргитай опустил ладонь на такую же, как у него, оранжевую головку, где взолотых волосах прыгали искры. Ладонь почти покрыла голову ребенка целиком.Мрак скалил зубы: Таргитай похож на отца, как свинья на жаворонка. Среча илиНесреча, подшутили над простым и простодушным.

Таргитай обнял Дану, она уткнулась в его широкую грудь,странно маленькая и хрупкая для богини могучей реки. Таргитай нежно приподнялее за подбородок:

— Надо идти.

— Иди, герой. Только твою дорогу я не прозреваю… Жаль.

На Олега взглянула с сочувствием, на Мрака — с жалостью.Лишь у Лиски чуть коснулась пышной огненной гривы.

— Терпи изо всех сил. Иди с ними и дальше.

В воде их подхватили холодные скользкие лапы. Лисказавизжала, Олег застыл, страшась шевельнуть даже губами.

Сперва их тащило, едва высовывая из воды. Волны хлесталичерез головы, затем полузадохшихся подняло так, что Олег вслух взмолился, лучшебы не делали: их держали огромные жабьи лапы — бородавчатые, покрытые слизью.Звери неслись, бешено взбивая воду исполинскими хвостами. Из воды высовывалисьтемно-коричневые гребни, рога, шипастые затылки.

На берегу однажды показались всадники. Увидев четверку людей,плывущих едва ли медленнее летящих стрел, застыли как камни. Мрак нашел в себесилы показать им рога, хвост и уши и постучал ребром правой руки по бицепсулевой, лихо вздергивая ее вверх.

— Это не Агимас, — крикнул Таргитай. — Зря людей обижаешь!

— Нас тоже все обижают, — бодро откликнулся Мрак.

Река медленно сворачивала, но звери перли, как обезумевшиелоси, через водяной лес. Волны начали захлестывать уже сбоку. Людиотплевывались, закрывались руками. Лиска обхватила себя руками, тряслась,насколько позволяли мощные лапы водяных зверей. Личико побелело, губы сталисиними.

— Заставь дурней трудиться, — прорычал Мрак. — Что они, чтонаш Таргитай…

Олег покосился на озябшего Таргитая, он все щупал дудочку,согласился:

— Да, такие же зеленые.

Звери неуклонно неслись прямо на обрывистый берег. Мракначал дергаться, ухватился за секиру, но ударить не решился. Олег вскрикнул встрахе. На них надвигалась каменная стена, сместилась, мелькнул золотистыйпесок.

Их выбросило в щель между скалами. Все четверо пропахалиборозды в песке, растянулись уже на сухом, а холодные волны впитались в двухшагах.

— Жабы поганые, — выругался Мрак. — Могли бы добежать и додерева! До Мирового…

Олег поднялся следом, подхватил Лиску. Таргитай со стономвоздел себя на обе ноги, пошатнулся:

— Я бы тоже хоть на жабе…

— Пошли, — сказал Олег нервно. — Надо уйти от берега.

В кружевах пены мелькнул толстый зазубренный хвост. На мигвынырнула огромная как пень голова с вытаращенными глазами. Пенистый следсделал круг, затем звери, развернувшись, понеслись обратно, выставив из водыострые гребни. Мрак сплюнул, тяжело потащился вверх по склону. С него текло,словно мок на дне суток трое, а то и четверо.

В сотне шагов от берега стояли приземистые деревья, нодальше вершинки поднимались выше: признак, что лесок пошел густой. Мрак нырнулпод низкие ветви, шумно перевел дух. В Лесу сразу чувствовал себя намногоувереннее, защищеннее. Взгляд не упирался в пустоту, как в Степи. Чуял и дажепорой знал, что имеется за версту, пусть и отгороженное завалами, буреломами,выворотнями.

Таргитай уже привычно подбирал по дороге сухие ветки, акогда Мрак указал на полянку для привала, Олег с готовностью высек огонь. Хотелподжечь с помощью волховства, но боялся осрамиться, а так всего пару разстукнул кремнем по пальцу, искорки в сухом мху превратились в крохотные язычкипламени, поползли в стороны, пошли покусывать тонкие веточки, разгрызать,расщелкивать, взвились красные, затем оранжевые струи огня.