– Сколько солдат? – спросил Вайшра.

Все набились в кабинет – капитан Эриден, наместники, гесперианцы и офицеры высшего ранга. Сейчас было не до церемоний. В комнате стоял яростный гул голосов. Все говорили одновременно, перекрикивая друг друга.

– Мы еще не посчитали людей, которые не попали в лазарет…

– Яд проник в водоносный слой?

– Пришлось закрыть рыбный рынок.

– Сколько? – прокричал сквозь шум Вайшра.

– Почти вся Первая бригада в лазарете, – доложил лекарь. – Яд должен был повлиять на животных. На людей он действует слабее.

– Это не смертельно?

– Вряд ли. Мы надеемся, что через несколько дней все поправятся.

– Дацзы что, обезумела? – сказал генерал Ху. – Это же самоубийство. Яд повлияет не только на нас, но убьет все живое в Муруе и окрестностях.

– Северу плевать, – отозвался Вайшра. – Он выше по течению.

– Но им понадобится постоянный источник яда, – сказал Эриден. – Придется ежедневно добавлять его в воду. И не у самого Осеннего дворца, иначе пострадают ее же союзники.

– Провинция Заяц? – предположил Нэчжа.

– Невозможно, – возразил Цзиньчжа. – Армия провинции – жалкое зрелище, они практически не в состоянии обороняться. Они бы никогда не ударили первыми.

– Если они такие жалкие, то сделают все, что прикажет Дацзы.

– А мы уверены, что это Дацзы? – спросил Таха.

– А кто ж еще? – удивился Тсолинь и повернулся к Вайшре. – Это ответ на вашу блокаду. Дацзы пытается ослабить вас, прежде чем ударит. Я бы не стал дожидаться ее следующего хода.

Цзиньчжа стукнул кулаком по столу.

– Я же говорил, нужно было отплыть еще неделю назад!

– С какими войсками? – холодно осведомился Вайшра.

Щеки Цзиньчжи побагровели. Но Вайшра не смотрел на сына. Рин поняла, что его реплика обращена к генералу Таркету.

Гесперианцы молча наблюдали за происходящим, с непроницаемыми лицами, скрещенными на груди руками и недовольными гримасами – как учителя при виде непослушных учеников. Сестра Петра время от времени записывала что-то в тетрадь, которую везде с собой носила, и довольно улыбалась. Рин хотелось ее ударить.

– Они свели на нет результаты блокады, – сказал Тсолинь. – Больше медлить нельзя.

– Но вода течет к морю, – вступила в разговор Саихара. – Нельзя дважды войти в одну реку. Через несколько дней яд смоет в залив Омонод, и все образуется. – Она оглядела присутствующих в поисках одобрения. – Разве нет?

– Дело не только в рыбе, – просипел Катай. Он повторил свои слова, и в этот раз все притихли. – Дело не только в рыбе. Это коснулось всей страны. Отходящие от Муруя каналы питают весь юг. Ирригационные каналы для сельского хозяйства. Для рисовых чек. Вода оттуда не утекает, а стоит. Речь идет о загубленном урожае.

– Но есть же запасы в амбарах, – возразила Саихара. – В каждой провинции накоплены запасы на черный день, верно? Можем их реквизировать.

– И чем будет питаться юг? – спросил Катай. – Вы хотите заставить юг опустошить закрома, но это все равно что пустить кровь союзнику. У нас нет провизии, нет даже воды…

– Вода у нас есть, – сказала Саихара. – Мы проверили колодцы, они не отравлены.

– Прекрасно. Тогда вы просто умрете с голода.

– А как же они? – Чажоук ткнул пальцем в сторону Таркета. – Разве они не могут послать нам продовольствие?

Таркет поднял бровь и выжидающе посмотрел на Вайшру.

Тот вздохнул.

– Альянс не станет вкладывать средства, прежде чем не будет уверен в нашей победе.

Повисла тишина. Все повернулись к генералу Таркету. На лицах наместников была написана отчаянная надежда. Сестра Петра продолжала делать заметки.

Молчание прервал Нэчжа.

– Миллионы погибнут, генерал, – произнес он на правильном гесперианском.

Таркет пожал плечами.

– Тогда вам пора уже выступить в атаку.

Затея императрицы произвела эффект разорвавшейся бомбы. После нескольких месяцев планирования войны Арлонг охватила лихорадочная активность.

Война за умы вдруг превратилась в войну за ресурсы. Больше нельзя было ждать, что предпримет империя, и южным наместникам не оставалось ничего иного, кроме как отправить Вайшре войска.

Генералам послали приказы, которые затем спустились до командиров взводов и солдат. Рин прикомандировали к Четырнадцатой бригаде на «Ласточке», отходящей через два часа с третьего причала.

– Отлично, ты в первой эскадре, вместе со мной, – сказал Нэчжа.

– Какой радостный день.

Рин запихнула в вещмешок запасную форму и повесила его через плечо.

Нэчжа взъерошил ее волосы.

– Гляди веселей, солдат! Ты наконец-то получила то, чего хотела.

По пути к причалу они уворачивались от фургонов с пенькой, джутом, известью, тунговым маслом и парусиной. Весь город стал похож на верфь – повсюду раздавался низкий гул, когда десятки огромных кораблей вытягивали якоря, а гребные колеса начинали вращаться.

– Дорогу!

Их чуть не сшиб фургон с гесперианскими солдатами. Нэчжа оттащил Рин в сторону.

– Вот козлы, – пробормотал он.

Рин проводила взглядом гесперианцев до их корабля.

– Похоже, мы наконец-то увидим хваленые войска Таркета в действии.

– Вообще-то нет. Таркет привел лишь один чахлый взвод. Остальные остаются в Арлонге.

– Тогда зачем они вообще здесь?

– Они здесь как наблюдатели. Хотят понять, способны ли мы приблизиться к победе в войне, а если да, то сумеем ли управлять страной. Вчера вечером Таркет вещал отцу всякую чушь про человеческое развитие, но думаю, на самом деле им просто интересно, стоит ли ради нас суетиться. Таркету докладывают обо всех действиях Цзиньчжи. А обо всем, что видит Таркет, узнают в Альянсе. А он уже решит, отправить ли нам корабли.

– Мы не можем победить империю без них, а они не помогут, пока мы не одолеем империю. – Рин поморщилась. – Вот так, значит?

– Не совсем. Они вмешаются до окончания войны, если будут уверены, что наше дело не безнадежно. Они хотят лишь слегка уравновесить чашу весов, но сначала мы должны доказать, что и сами способны управиться.

– Очередной свинский эксперимент, – сказала Рин.

Нэчжа вздохнул.

– Примерно так.

Чистое высокомерие, подумала Рин. Наверное, приятно обладать такой властью, что можешь заниматься политикой так, будто играешь в шахматы, и с любопытством наблюдать, решая, какие страны заслуживают помощи, а какие нет.