— Чувствуете запах? — спросила я.

Джейсон обернулся ко мне с еще мокрыми после душа волосами,и белая футболка местами промокла от воды, будто он вытирался в спешке инебрежно.

— Что ты говоришь?

— Розы, я чую розы.

Он обернулся назад, на Натэниела и Калеба. Натэниела япозвала сама. Калеб чуть не плакал, когда я не захотела брать его с собой. Незнаю, что Мерль ему сказал, но впечатление произвел.

Я корнем языка ощущала эти сладкие, удушливые духи. Вотчерт!

Голос Белль Морт шепнул у меня в голове:

— Ты серьезно думала, что можешь от меня уйти?

— Я и ушла.

— Что? — спросил Джейсон.

Я нетерпеливо тряхнула головой, сосредоточась на голосе уменя в голове и густеющем запахе роз.

— Ты не ушла, ты кормила меня и будешь кормить снова, иснова, и снова, пока я не насыщусь.

— Жан-Клод говорил, что ты не насыщаешься никогда.

Она засмеялась у меня в голове, и это было будто мне мехомпогладили изнутри черепа, будто она своим голосом могла коснуться такого, чегоне коснется руками никто. Этот мурлыкающий контральтовый смех прокатился помоему телу, вызвав озноб.

Передо мной мелькнул образ, воспоминание. Огромная кровать,путаница рук, ног, тел — все мужские. Вот один мужчина приподнялся на руках, ипод ним мелькнула Белль. Он опустился, и она скрылась из виду. Будто смотришьна клубок змей — столько шевеления, прерывистого в свете канделябров, будтокаждая конечность живет сама по себе. Рука Белль поднялась из массы тел, потомона всплыла сама на поверхность, отдирая мужчин от своей обнаженной плоти, ивстала среди них, а они тянули к ней руки, молились ей. Она выпустила на нихardeur и питалась, питалась, питалась, пока не восстала из массы тел, сверкаясилой, и глаза ее так светились темным огнем, что отбрасывали тени, когда онанаполовину шагнула, наполовину поплыла с кровати. Чье-то мужское тело упало напол и лежало там забытое. Он лежал неподвижно, а она шла, крадучись, голая,сверкая зрелыми выпуклостями, пылая силой. Она перешагнула через мужчину,который отдал все ради ее насыщения, а остальные тянули к ней руки, моля непрекращать. Они стали подниматься на колени или падали с кровати в попытках заней последовать. И по крайней мере два тела лежали на кровати, затихнув навеки.Три мертвых, залюбленных до смерти, и все еще остальные просили, просили,пытались вставать и идти за ней.

Я знала, что это Жан-Клод сидел, привязанный к креслу,вынужденный наблюдать. Я знала, что это он, а не я, смотрит на нее испуганнымии голодными глазами. Но когда она прошла мимо него, не повернув головы, язахлебнулась его отчаянием. Это входило в наказание за то, что он ее покинул.

— Анита, Анита! — звал далекий голос.

Кто-то тронул меня за плечо, я ахнула и очнулась, моргая, идыхание жгло мне пересохшее горло. Я все еще сидела в джипе, пристегнутаяремнем. Мы ехали по шоссе-270, уже у поворота на дорогу-44. Я не была привязанак креслу, я не была в логове Белль, я была в безопасности. Но сладкий запах розне оставлял меня.

Джейсон звал меня по имени, но рука на моем плечепринадлежала Натэниелу.

— Что с тобой? — спросил Джейсон.

Я замотала головой.

— Белль лезет мне в голову.

Натэниел стиснул мое плечо. Я открыла рот, хотела сказать«может быть, не стоит меня сейчас трогать», и тут на меня с ревом накатилardeur. Жар выступил на коже испариной, заставил бешено биться пульс, какспелый плод, закупорил мне горло, и остановил дыхание, и я целый миг тонула впульсе собственного тела. Кровь шумела, как полая вода. Я ощущала каждый ударпульса, каждую каплю своей крови всем телом, до самых кончиков пальцев. Никогдане понимала, как много крови течет по моим жилам. Рукой я схватилась за рукуНатэниела, еще лежащую у меня на плече. Кожа у него была теплой, почти горячей.Я повернулась к нему, глянула в эти сиреневые глаза, и одна толькопристальность моего взгляда притянула его ближе — настолько, что его щекаоказалась на подголовнике моего сиденья. У меня еще хватило способностимыслить, чтобы смутно сообразить, что он, наверное, расстегнул ременьбезопасности, но слишком мало осталось от меня, чтобы об этом беспокоиться. Ятолько могла думать о том, что так он пододвинулся ко мне ближе, а этого я ихотела.

— Анита! — произнес голос Джейсона. — Анита,что это такое? У меня по коже что-то пляшет, и это похоже на ardeur, но не он.

Я не могла оторвать глаз от Натэниела. Голос Джейсона былкак жужжащее насекомое — слышишь, но не слушаешь.

Я сняла руку Натэниела со своего плеча и притянула к губам.Она чашечкой взяла меня за лицо снизу, я ощутила тепло собственного дыхания, ис его жаром донесся запах Натэниела. Руки его пахли не только теплом и кровью,но и всем, до чего он сегодня дотрагивался. Едва уловимые следы, которые мылоне может полностью убрать. Руки его пахли жизнью, и я хотела ее.

— Анита, ответь! — позвал Джейсон.

— Что это такое? — спросил Калеб. — Отчеготак трудно стало дышать в этой машине?

— Сила, — ответил Джейсон. — Я только не знаюпока, что за сила.

Я провела руку Натэниела мимо своего лица, и мои губы леглина его запястье, и там, под кожей, была иная теплота.

Я лизнула его языком, и он задрожал.

— Анита! — звал Джейсон.

Я его слышала, но это было абсолютно не важно. Единственное,что важно было, — это теплота кожи и едва уловимый пульс под ней. Яоткрыла рот пошире, оттянула губы назад, чтобы попробовать этот пульс на вкус.

Джип резко вильнул, отбросив Натэниела в сторону, оторвав отменя. Он приземлился на колени Калеба.

Тут я посмотрела на Джейсона — посмотрела по-настоящему.Умом я понимала, что это Джейсон, но видела сейчас только пульс у него на шеесбоку. Он бился под кожей пойманной птицей. Я знала, что могу освободить его,выпустить красным и теплым себе в рот.

И я отстегнула ремень безопасности. От этого я на секундузастыла, потому что насчет ремней я была фанатиком. Моя мать осталась бы жива,если бы пристегнулась. Я никогда не ездила в машине, не пристегнувшись.Никогда. И так глубоко коренился во мне этот страх, что он отбросил Белль,отбросил жажду крови, которую она возбудила во мне.

Я обрела голос — хриплый и сдавленный, но свой.

— Сначала я думала, что это был ardeur, но оказалось,что нет.

— Жажда крови, — сказал Джейсон.

Я кивнула, все еще держа руки на расстегнутом ремне.

— Жажда крови ощущается как голос Белль замурлыкал, ноэто не он. Иногда ты даже не знаешь, какая это жажда, пока не увидишь, тянетсяон к твоей шее или к паху.

Я заморгала.