«Вячеслава Сергеевича, пожалуйста. Он сказал, я могу в любоевремя…»

«Простите, кто спрашивает?»

«Демина».

«Минутку, даю…»

«Татьяна Павловна? Логун. Проблемы?»

«Вячеслав Сергеевич, все точно так, как вы предупреждали.Нагрянул Черский со своими бандитами, привел милиционеров, настоящих, хотелипосадить…»

«Успокойтесь, Татьяна Павловна, успокойтесь. Все позади, ятак понимаю, если вы звоните?»

«Да, но мне это стоило…»

«Спокойнее. Спокойнее, все обойдется. Они же вас отпустили,судя по всему?»

«Но мне пришлось о вас рассказать. Вы поймите, никак нельзябыло иначе, мне устроили жуткую провокацию…»

«Татьяна Павловна, милая, я вас ни в чем не виню. Они на этомастера, и потом, я же обговорил и этот вариант, мы его вместе обсудили, такчто вашей вины тут нет никакой, не терзайтесь. Им все это еще боком выйдет,право».

«Но у них остались протоколы… свидетели… эта дура такогонаболтала…»

«Кто?»

«Я же говорю, мне устроили жуткую провокацию, и теперь вмилиции лежат документы…»

«Татьяна Павловна, никаких документов у них не будет. Завтраже испарятся у них все документы, слово офицера. Сейчас, конечно, не прежниевремена, но есть рычаги воздействия на эту контору, есть…»

«Обещаете?»

«Та-атьяна Павловна! Обижаете».

«Ох, простите, но были бы вы на моем месте… Это же ужас! Онименя притащили в райотдел, допрашивали прямо там…»

«Милиция или Черский?»

«Черский, милиции и близко не было. Но они несколькопротоколов составили…»

«Я же сказал: Татьяна Павловна, милая, не волнуйтесь. Завтраже все их бумажки будут у вас в руках, и поступите вы с ними как хотите. Вы издома говорите?»

«Да, только что отпустили… Я…»

«Давайте сделаем так. Я немедленно свяжусь с теми в милиции,кто способен взять за шкирку этих безобразников…»

«Но ведь полночь!»

«Татьяна Павловна…»

«Да, понятно…»

«Сейчас же. А завтра, часиков в десять, мы с вами встретимсяи все обсудим. И все их поганые протоколы я вам передам из рук в руки. Вы незабыли, где у нас с вами пункт рандеву номер два?»

«Что вы! До речпорта…»

«Вот и прекрасно, что помните. До завтра. Не беспокойтесь.Я… пожалуй, даже не буду звонить. Поеду в областное управление сам. Немедленно.Так что до утра здесь никого не будет, но вы не беспокойтесь, ложитесь спать,все забудется. Утро вечера мудренее…»

…Данил, прижавшись щекой к прохладному стеклу, задумчивосмотрел вниз, на буро-зеленую землю, рассеченную тонюсенькими ниточками дорог.Земля чуть накренилась – это «Як-40» ложился на крыло, готовясь идти напосадку.

После всего случившегося вчера ему чертовски не хотелосьулетать в Байкальск, но поздно было переигрывать. В конце концов, при охоте наИкса, если она начнется, Каретников и его правая рука, Лобанов, справятся дажелучше. Оба бывших кагэбэшника, в отличие от него самого, не охранники, аохотники. И потом, если уж совсем честно, Данил не верил, что охота кончитсяудачно.

Икс будет ее мочить, это однозначно. Рамона – дура. Умнаянепременно сообразила бы: неспроста ее «майор» даже не поинтересовалсяфамилиями милиционеров, сопровождавших «бандита Черского». Пусть даже он стораз взаправдашний майор ФСБ – как он, скажите на милость, выяснит в полночьличности ментов, подыгравших Данилу? Собирался он всерьез покарать милиционеровили хотя бы пожаловаться на них, обязательно спросил бы фамилии, звания, вкоторый райотдел ее возили – а он не спросил… Он держался как человек,прекрасно знающий, что разговор слушают чужие. Положительно, это профессионал.Во всех смыслах. Очень возможно, он и в самом деле числится в серьезнойгосударственной конторе. Но параллельно у него отыщется еще одна работенка,вторая жизнь. Насквозь неправедная.

И Рамону он будет мочить. Вытащит на «пункт рандеву номердва», находясь где-нибудь в безопасном месте, проверит, есть ли за ней слежка –и потом непременно мочканет. Она ему больше не нужна, спаленная, как не нужныстали Фантомас с Есаулом. В Шантарске еще довольно журналистов, готовых клюнутьна «эксклюзив» – и к каждому хвоста не приставишь. Он постоянно опережает нас,что, в общем, и не удивительно – и ничего тут не поделаешь. Прятать Рамону подзамок бессмысленно – расскажет о своих встречах с «майором Логуном» чуть болееоткровенно, и все. Тупик.

Данил поискал в себе хоть капельку жалости к Рамоне – и ненашел. Стоило представить, как эти двое с похотливыми мордами раздеваютОльгу – и всякая жалость улетучивалась, если была когда-нибудь вообще.

Тело на миг стало невесомым, ухнуло, провалилось сердце –самолет шел на посадку. Данил оглянулся, окинул взглядом своих орлов, сидевшихс напряженными лицами, какие всегда бывают у людей в этот момент. Представительнеевсех выглядел, конечно, мсье Березовский – импозантнейший седовласый джентльменс настоящей жемчужиной в галстучной булавке. Старик был неплохим юристом, носейчас на него взвалили дополнительную нагрузку – роль мнимого главы делегациии главного босса на предстоящих переговорах. Данил с Левой, притворявшиесямальчиками на подхвате, выглядели гораздо тусклее (Лева, правда, нацепил значоксионистского культурного общества, с израильским флагом и полудюжинойнепонятных букв, маленький, но сделанный крайне изящно). Хоменко был таким, каквсегда, как и четверо мальчиков из «зондеркоманды».

Самолет катился по бетонке, когда из кабины выглянул второйпилот, кивнул Данилу. Данил расстегнул ремень, прошел туда. Лицо у пилота былоозабоченным:

– Данила Петрович, отгоняют на самые задворки. Толькочто сообщили. На полосе – милицейские машины и автоматчики, а наших тачекчто-то не видно…

«Як» катил на отведенное место мимо «Ан-24» полярной авиациис выкрашенными в ярко-алый цвет крыльями и хвостовым оперением, мимо парочкипятнисто-зеленых военных, по-старорежимному украшенных красными звездами.Теперь и Данил, стоявший за спинами пилотов, видел выстроившиеся полукольцоммашины, бело-голубые и сине-желтые, цепочку автоматчиков в камуфляже и черныхкапюшонах.

Он вернулся в салон и громко сказал:

– Полное спокойствие, господа…

Они и сами уже видели в иллюминаторы комитет поторжественной встрече. «Як» заглушил двигатели и замер, автоматчикирассыпались, меняя диспозицию, и тут же заорали динамики одной из машин:

– Никому не выходить из самолета! Опустить трап!

Второй пилот прошел в хвост и опустил консоль. В самолет тутже поднялся высоченный мужик в пятнистом – без капюшона, но и без знаковразличия. Все выжидательно смотрели на него, не вставая с мест.