тебе нет вообще. Конечно, оружие его заинтересовало, собственно поэтому он и прислал меня, дать тебе шапочный разбор. Нехорошо, мол, государство обходить в вопросах изобретения стороной. Но это ерунда, он поворчал бы да забыл, железу он все еще больше доверяет, как истинный рыцарь.

Усмехнувшись, Эдмон покачал головой, чуть прищурив яркие синие глаза.

— На севере что-то неладное. Дагон Лэмю обзавелся каким-то мощным тылом, но каким я выяснить не сумел. Но расслабляться не спеши. Они приехали копать и, если что-то накопают — гореть тебе синим пламенем и даже я не спасу. Так что на время убери из лаборатории все самое компроментирующее и делай самый честный вид.

Поморщившись, Эдмон задумчиво постучал пальцами по спинке кресла у которого остановился.

— Какой лаборатории? — искренне удивился перфектум и лишь спустя секунду едва заметно улыбнулся. — Я не дурак, Эдмон и люди верные у меня есть. А каким тылом обзавелся твой драгоценный я догадываюсь, но, рано пока об этом. Чего ко мне они прицепились? Явно не из-за дражайшей Эллеонор. За такую бабу даже пьянь последняя в драку не полезет. Как думаешь, что они могли пронюхать?

— А сам-то, кой нечистый тебя понес лезть на эту шкуру? — ворчливо бросил Эдмон, с прищуром взглянув на друга. — Не знаю пока, что, а только кажется мне, что как раз о том твоем изобретении и пронюхали. Его и ищут. Его формулу, а лучше его само. Даже спрашивать не буду, что с ним и где, ты не дурак, тоже об этом позаботился наверняка.

Махнув рукой, Эдмон обошел кресло, чтобы опуститься в него, откинувшись на спинку.

— Хотя касательно Эллеонор ты не совсем не прав. Дагон тебя и до этого не особенно любил, а сейчас так и вовсе взбесился. Еще бы, женился, а здесь незадача — жена лужей растекается перед давним соперником. Так что одно на другое наложилось, — усмехнулся он, почесав кончик носа. — Но едва ли что-то определенное… Вообще плохо уже то, что Дагон может рассчитывать на королевскую милость. Мой дорогой братец всегда был человеком вспыльчивым. Попадет к нему донос с доказательствами на чернокнижие — тебе будет худо, обыграть бы его как-то, но как? Боюсь донос на тему «женился на шлюхе и тем недоволен — жить мешает» не подойдет.

— О, не переживайте, Ваше высочество, — раздался от двери вкрадчивый женский голос, с легкой хрипотцой. — Разве какое зло может быть безнаказанным?

До того вальяжно развалившийся в кресле мужчина вдруг напрягся. Ладони крепко сдались на подлокотниках. Медленно выпрямившись, он оглянулся на вошедшую. Очень хорошо знакомую ему, вошедшую.

— Из всех женщин, которые могли бы тебе помочь, ты нашел именно ее… — смерив женщину взглядом, медленно произнес Эдмон, обернувшись к другу.

В том, что эта тень прошлого здесь не просто так не сомневался. До него долетали слухи о занятиях наследницы рода, который он когда-то… Не успел спасти. Таких людей просто на чай не вызвали.

— Из всех женщин, которые могли бы мне помочь, только эта может отправить тебя к праотцам, — ухмыльнулся Аделар. — Выпьешь?

И, поскольку женщина, замершая тенью у двери, куда не попадал свет от свечи, промолчала, то вопрос, явно, был адресован принцу.

— Как не выпить в такой теплой и уютной компании, — усмехнулся Эдмон, стараясь не обращать внимания на холодный взгляд женщины.

О да, он прекрасно знал, что эта женщина не только могла, но и хотела бы отправить его на тот свет. Вот только он пока что туда не собирался.

— С большой осторожностью, — вновь подала голос женщина и, почтительно склонившись, вышла из кабинета так же бесшумно, как и вошла.

Покачав головой, Аделар наполнил второй бокал вином и подвинул его принцу.

— Пей, ночь короткая, а разговор поведем длинный.

В день бракосочетания перфектума колокола на городской башне не затихали с самого утра. Собравшиеся в соборе люди гомонели, обсуждая торжество и больше всех интересовала их, конечно, личность невесты. Желчные завистники из аристократок, не один год пытающихся заполучить хоть каплю внимания гордого Аделара де Маркеля тотчас заявили, что невеста страшна как смертный грех и перфектум жениться только для какой-то выгоды. Увы, но этот слух долго не продержался. В полдень к собору подъехала карета из которой вышел сперва жених, а за ним и невеста, опирающаяся то его руку. Хрупкая и изящная, в пышном белоснежном платье, делающем ее ещё более воздушной и лёгкой, будто сказочный эльф. Чуть бледная, да только разве странно дело невесте тревожиться?

И никому даже в голову прийти не могло, что тревожится невеста не из-за бракосочетания, а из-за задумки жениха, ей неизвестной.

Аделар ничего ей не объяснил и настаивать она не стала, поняв, что он все равно не скажет. Оттого на душе девушки было неспокойно, ведь она не знала, чего ждать, но сейчас, под руку с перфектумом, она стёрла с лица последние следа волнения и улыбнулась. Спокойно и уверенно.

Если не говорил ничего — значит так будет лучше для дела. И девушка заставляла себя успокаиваться, ведь верила, что может доверять ему.

Под мелодичное звучание музыки и шепотки, пара медленно приблизилась к алтарю, где из уже поджидал городской венчатель, как в Лавуаре называли человека, сочетающего пару браком.

Чуть подобрав платье, чтобы не споткнуться, Инга, как требовала традиция, у алтаря обернулась лицом к Аделару, подняв к нему взгляд ясных голубых глаз, в котором на миг отразилась простая мысль: «Я вам доверяю, но беспокоюсь. Не за себя, за вас.»

Действительно, с чего бы ей было беспокоиться за себя, она слишком маловата рыбка. Врагам перфектума нужен был он и целили бы в него.

В отличии от невесты, Аделар воплощал собой спокойствие в апогее, в прочем, как и всегда. Слова клятвы давались ему легко, словно играючи мужчина приносил обещания вечной любви. Финальным этапом, перед тем, как венчатель произнесет «объявляю вас мужем и женой», молодоженам поднесли кубки с вином, которые те должны были осушить до дна.

Чувствуя, как напряжение только возрастает, Инга взяла бокал, поднося его к губам, почти не ощущая вкуса вина.

И то же сделал перфектум. Опустошив бокал до дна, мужчина обернулся к невесте и, вдруг, неестественно дернувшись, захрипел и стал падать на землю. Ухватившись за край ритуального стола, на котором стояла чаша с водой и свечи для обряда, мужчина не устоял на ногах и рухнул на пол, опрокидывая ритуальные предметы.

Инга замерла всего на миг, прежде чем рухнуть на колени рядом с мужчиной, чувствуя, как накатывает ужас и отчаяние. Это был яд,