Я думала, она говорит со всеми нами, но когда я подняла глаза, то увидела, что это адресовано конкретно мне. Марсия улыбалась своей широкой натянутой улыбкой – влажные зубы желтели на белом от пудры лице Тряпичной Энн. Было тягостно видеть, как далеко от отметки «красивая» приземлилось, так сказать, ядро ее усилий.

– Я вылью в пунш только половину водки, – доверительно прошептала она мне, будто мы были две мамаши и готовили стол для наших деток. – Меньше всего я хочу завтра утром отскребать ножом засохшую рвоту с паласов.

Она с усилием подняла тяжелую емкость с пуншем и, осторожно ступая, пошла к дверям.

– Долорес, Наоми, идите впереди. Вдруг кто-нибудь меня толкнет, и я все разолью. На мокром полу шинг-а-линг затанцует каждый, хочет он этого или нет.

В рекреации все медленно танцевали под «Нежную любовь».

– Иисусе, – поморщилась Наоми. – Мне обязательно туда идти? Меня тошнит от этой песни.

Но она сделала, как велела Марсия.

Киппи с Эриком танцевали пах к паху. Бейсболку Киппи повернула козырьком назад и прижалась щекой к зеленой груди Эрика.

Марсия пригласила на танец какого-то парня, но он отказался. Вернувшись в кухню, Наоми покачала головой:

– Сплошные танцульки и пьянство, а между тем Никсон президент. Какое лицемерие! Что нам праздновать?

Марсия уперлась руками в широкие бока. За веселеньким фасадом оживления у нее явно поубавилось.

– А как же Вудсток? В твоем распрекрасном Вудстоке тоже все танцевали!

Наоми заморгала:

– Это же совсем другое! То было ради политики, а эта вечеринка – долбаное позорище!

– Я тебе серьезно говорю – следи за языком! – окрысилась Марсия.

– Ах да, твой девственный слух, – засмеялась Наоми. – В этом у тебя и проблема, Марсия, – в твоей девственности.

У Марсии задрожало лицо.

– Знаешь, Наоми, я изо всех сил стараюсь найти что-то хорошее в каждой девушке в нашем общежитии, но ты вали-ка рельсы красить!

– Динь-дон, – сказала Наоми, – из «Эйвона» звонят.

– Если это инсинуация, что с продукцией «Эйвон» что-то не так…

Трое растрепанных незнакомцев в ярких футболках хиппи появились на пороге кухни, и на лице Марсии снова включилась улыбка.

– Чем могу помочь? – спросила она.

– Зак! – заорала Наоми. – Малыш! – Она побежала к самому длинному из парней и поцеловала его взасос. Подхватив свою спортивную сумку, она повела парней сквозь толпу. – Адьос, человеческие оболочки! – крикнула она нам.

Марсия потерла бока и поправила матросскую шапочку.

– Ненавижу, когда девушка из Хутена не желает вносить свой вклад, – буркнула она.

И тут я сообразила, что забыла взять у Наоми ключ от комнаты.

– Эй, подождите! – заорала я. – Стойте!

Я выбежала в рекреацию.

Гремела музыка. Наоми с друзьями пробивались через толпу. Кто-то схватил меня за запястье. Эрик.

– Отвяжись! – крикнула я. – Мне нужно ее догнать, – через плечо я видела, как голова длинного спутника Наоми мелькнула в дверях.

– Я хочу тебя, детка. Давай потанцуем, – проорал Эрик, перекрывая музыку. Вокруг все засмеялись и заухали.

– Заткнись, – сказала я, – ты пьян. Отпусти меня!

Нас плотно обступили. Эрик сильнее сжал мою руку и начал какой-то дурацкий танец вокруг меня. Я огляделась, ища Киппи, но она что-то говорила на ухо Бэмби. Они смеялись и кивали друг дружке.

Запястье у меня было вымазано зеленой краской там, где хватал Эрик.

– Прекрати! – закричала я. – Пусти меня, блин!

Толпа одобрительно заулюлюкала. Эрик смеялся мне в лицо, обдавая пивным запахом, и терся об меня.

– Мне нравится, когда она строит из себя недотрогу! – орал он.

– У него уже все построилось, и она это получит, – крикнул кто-то в ответ. Эрик наступал на меня, танцуя буквально вплотную. Окружающие хохотали и вопили. Эрик сделал меня видимой. Я стала их мишенью.

– Да там на целых две телки по цене одной!

– Сьюзи Сливочный-сыр!

– «У-ва-же-ни-е! Узнай, что это значит для меня!»

Они сужали кольцо, скандируя слова песни. Когда я была наедине с Дотти, это была моя песня. Он не имеет права. Я ни разу не давала повода…

Эрик отпустил мои руки и схватил за бедра, прежде чем я успела отодвинуться. Он обхватил ногами мою ногу и начал тереться о бедро вверх-вниз. Остальные залаяли по-собачьи.

– Ага, отдери ее стоя!

– Время трахаться!

– Дай ей, что она хочет!

– «Подари мне его, подари мне его, подари мне уважение…»

– Свинья! – закричала я и врезала ему коленом.

От удивления и боли Эрик замер. Все будто застыли. Даже музыка замолчала. Я снова вмазала ему коленом.

Эрик хрюкнул, закряхтел и повалился на пол мордой вперед, свернувшись в позу зародыша. Он извивался и кряхтел.

Я растолкала остальных локтями и неистовым криком и убежала.

– Погоди, ты еще моих рыбок не видела, – похвасталась Дотти. – Я только вчера вечером купила новых неончиков. Ты что-нибудь знаешь о тропических рыбах?

– Нет, – призналась я.

Седан ее брата наехал на люк и затрясся всеми частями – вибрация неприятно отдалась в теле. Я позвонила Дотти из таксофона в круглосуточно открытой учебке. По словам Дотти, она угадала, кто звонит, еще до того, как подняла трубку.

На тумблере радиоприемника раскачивался картонный освежитель воздуха – полуобнаженная женщина, ласкающая свои груди. Ударив Эрика коленом в пах, я спряталась на краю парковки и больше часа просидела на холодной земле, дрожа, успокаиваясь и снова трясясь, как в ознобе. Рядом со мной на асфальте было бензиновое пятно, свежее и яркое – в нем отражалась луна. А еще нашелся цент. Я крутила монетку между пальцами и думала. Позвонить Дотти – единственное, что пришло в голову.

– Мо, Ларри и Кудряшка – три пираньи. А одну рыбку-ангела я назвала в честь тебя. Серебристую. Долорес. Ой, она такая красавица… Господи, я так счастлива, что ты позвонила! Когда раздался звонок, я сразу поняла – это ты. Как замечательно! Мой братец в национальной гвардии до воскресенья. В ресторане, где мы будем ужинать, подают прекрасные жареные креветки!

На вечеринке, когда музыка снова заиграла, Марсия вышла из общежития и, подойдя к краю газона, три раза вопросительно прокричала мое имя.

– Тебе нравится полосками или целые брюшки? – спрашивала Дотти. – У них есть и то и другое.