Автомобиль переехал через мост. Виктория с нежностьюсмотрела на воды Тигра. Впереди пылилось широкое шоссе. Пальцы Виктории началиперебирать деревянные четки. Тихий стук их успокаивал.

В конце концов, умиротворенно подумала Виктория, я ведьхристианка, а для христианки, по-моему, в сто раз лучше быть мученицей, чемцарем Вавилонским, – это я к тому, что, похоже, мне придется принятьмученическую смерть. Хорошо хоть, что не во рву со львами,[133] львы – это ужочень неприятно.

Огромный «скаймастер» описал в воздухе широкую дугу и четкоприземлился. Мягко прокатившись по летной дорожке, он остановился в положенномместе. Пассажиров пригласили на выход. Их разделили на две группы: тех, ктолетит дальше в Басру, и тех, кому здесь предстояла пересадка для следования вБагдад. Последних было всего четверо: богатый иракский коммерсант, молодойанглийский врач и две женщины. Всем им полагалось пройти контроль и ответить навопросы. Первой подошла темноволосая дама со встрепанной прической, кривоповязанным платочком и с усталым бледным лицом.

– Миссис Понсфут Джонс? Гражданство – британское. Так. Цель– едете к мужу. Адрес в Багдаде? Какая у вас при себе наличность?

И так далее. Потом ее место заняла вторая женщина.

– Грете Харден. Так. Гражданство? Датчанка. Из Лондона. Цельприезда? На работу массажисткой в клинике. Багдадский адрес? Наличность?..

Грете Харден была худенькая блондинка в темных очках. Наверхней губе – не очень ловко запудренный шрамик. Одета аккуратно, но довольнобедно.

Отвечала по-французски, с запинками. Иногда просилаповторить вопрос.

Им объявили, что самолет на Багдад будет во второй половинедня. А пока их отвезут в гостиницу, где они смогут отдохнуть и пообедать.

Грете Харден сидела у себя в номере на кровати, когда вдверь постучали. Она открыла – за дверью оказалась высокая молодая брюнетка вформе стюардессы.

– Мисс Харден? Прошу извинения, будьте добры, пройдите сомной в представительство БЗА. Требуется кое-что уточнить с вашим билетом. Сюда,пожалуйста.

Грете Харден пошла за ней по коридору. Остановились переддверью с табличкой, на которой золотыми буквами значилось: «Британскиезаграничные авиалинии».

Стюардесса распахнула дверь, пропустила ее вперед, а самазакрыла дверь снаружи и быстро отцепила табличку.

Не успела Грете Харден перешагнуть через порог, как двоемужчин, прятавшиеся за дверью, набросили ей на голову какую-то ткань и заткнулив рот кляп. Один закатал ей рукав, достал шприц и сделал укол.

Через две или три минуты тело ее безжизненно обмякло.

Молодой врач жизнерадостно сказал:

– Ну-с, этого ей хватит часов на шесть. Дальше давайте вы.Действуйте.

И кивнул двум другим людям, находившимся в комнате. Это былимонахини, неподвижно сидевшие у окна. Мужчины вышли. Старшая монахиня подошла кГрете Харден и стала снимать одежду с ее беспомощного тела. Младшая, немногодрожа, сняла свою серую рясу. Вскоре Грете Харден в монашеском одеянии лежалараспростертая на кровати. А молодая монахиня переоделась в одежду Грете Харден.

Теперь старшая монахиня занялась белокурыми волосамиподруги. Поглядывая на приставленную к зеркалу фотографию, она расчесала их,убрала со лба назад и уложила локонами на шею.

Потом отступила на шаг и сказала по-французски:

– Поразительно, как прическа преображает человека. Очкинаденьте. У вас глаза чересчур синие. Вот так, чудесно.

В дверь легонько постучали, мужчины вошли обратно. Обаухмылялись.

– Грете Харден – это точно Анна Шееле, – объявил один. – Вчемодане лежат документы, хитро припрятанные между страницами датского пособияпо лечебному массажу. Ну, а теперь, мисс Харден, – он насмешливо поклонилсяВиктории, – окажите мне честь пообедать со мной.

Виктория вышла вслед за ним из комнаты, и они пошли покоридору. Вторая пассажирка диктовала у стойки текст телеграммы.

– Нет, – говорила она, – Понсфут, пэ, профессор ПонсфутДжонс. Буду сегодня отеле Тио долетела благополучно.

Виктория оглянулась на нее с интересом. Выходит, это супругапрофессора, едет к мужу. Что она прилетела на неделю раньше, чем ожидалось,нисколько Викторию не удивило, профессор Понсфут Джонс все время повторял, что,к сожалению, куда-то задевал женино письмо, но почти совершенно уверен, что онаприлетает двадцать шестого.

Если бы как-то передать с ней несколько слов РичардуБейкеру…

Словно прочтя эти мысли, сопровождающий ее мужчина отвел еепод ручку от стойки.

– Никаких разговоров с другими пассажирами, мисс Харден, –сказал он. – А то как бы эта добрая женщина не заметила, что вы – не та,которая летела с нею сюда из Англии.

Он повел ее из гостиницы обедать в другой ресторан. Когдаони возвращались, миссис Понсфут Джонс как раз спускалась по ступеням имнавстречу. Она кивнула и, ничего не заподозрив, бросила Виктории на ходу:

– Осматривали город? А я бегу на базар!

«Если бы засунуть записку ей в багаж…» – подумала Виктория.

Но ее ни на минуту не выпускали из-под надзора.

Самолет на Багдад вылетел в три часа.

Миссис Понсфут Джонс сидела в передней части салона,Виктория – в хвосте, у выхода, а через проход от нее – молодой блондин, еетюремщик. И подойти или ткнуть куда-то в ее вещи записку у Виктории не было нималейшей возможности.

До Багдада летели недолго. Второй раз смотрела Викториясверху на этот большой город, прошитый насквозь Тигром, словно золотой нитью.Еще и месяца не прошло, как она увидела его из самолета первый раз. А сколько стех пор всего случилось!

Через двое суток сойдутся здесь представители двух основныхидеологий, разделивших мир, и будут решать его будущее.

И свою роль в этом должна будет сыграть она, Виктория Джонс.

– Знаете, – сказал Ричард Бейкер, – я беспокоюсь об этойдевушке.