от щеки, мне казалось — вот, сейчас он меня поцелует. Но… нет.

Он как-то странно, растерянно улыбнулся, а потом отпустил меня и ушёл.

75

Глеб

Зоя была абсолютно права насчёт Алисы и Альбины. Особенно насчёт Альбины.

«Если вы её любите»…

В том-то и дело, что Глеб ни хрена не знал, любит ли он. Точнее… он подозревал, что скорее нет, чем да. Только отчего-то ему раньше не приходило это в голову. До появления Алисы — не приходило.

И до появления Зои.

С ней вообще всё было удивительнее всего. Когда Глеб разговаривал с ней, у него возникало ощущение, что он знает её уже давно. Хотя на самом деле — ещё и двух месяцев не прошло! А чувство такое, будто… будто всё это когда-то уже было. И с ним, и с ней. Будто она — родная и близкая, всегда поймёт, выслушает и примет.

А в глазах Зои Глеб и вовсе… нет, не тонул — он ими дышал. Когда смотрел в них, лёгкие сами собой раскрывались, сердце билось чаще, и Глеб чувствовал себя живым.

И что это такое? Как назвать подобное чувство? Ни с кем он такого не ощущал, ни с Альбиной, ни с Женей, ни с другими девушками. Всегда оставалась какая-то… чуждость, что ли. Да, они нравились ему, и сильно — особенно Женя, — но при этом Глебу не пришло бы в голову назвать кого-то из них родным человеком. Родными всегда были родители и Олег, потом ещё Эльмира и Алиса. С ними Глебу всегда было легко, как с самим собой. Несмотря на то, что с родителями у него было мало общих интересов, как и с Олегом. Да и с Зоей… Еда если только. И воспитание Алисы. И тем не менее… Рядом с ней было хорошо.

Почему-то Глебу неожиданно вспомнилось, как в детстве его отправили в пионерский лагерь. Подобные учреждения оказались абсолютно не для него, но тогда он ещё об этом не знал, даже радовался новым впечатлениям. В результате уже через сутки с нетерпением ждал родительский день… а потом окончание смены. И то ощущение, когда ты ждёшь-ждёшь — а потом наконец приезжает мама, целует и обнимает, он запомнил на всю жизнь.

Сидя в тот вечер на кухне рядом с Зоей, он чувствовал, как ни странно, нечто похожее…

И от этого всё становилось ещё запутаннее.

76

Альбина

Догадаться, что на самом деле творилось сегодня в доме и отчего Глеб был в мыле, оказалось неприятно, но не смертельно. Альбина понимала — то ли ещё будет. Если уж Алиса решила избавиться от соперницы… И в данном случае Альбина осознавала: ей самой как раз ни в коем случае не нужно изобретать ответных шагов и заниматься эскалацией конфликта. Если мелочь продолжит в том же духе, Глеб в скором времени поймёт всё сам и разочаруется в капризной и дурно воспитанной племяннице. Главное — ничего не предпринимать. Обижаться и дуться можно, но больше — ни-ни!

Вот Альбина и сделала вид, что обиделась. А потом, посидев в комнате с полчаса и хорошенько поразмыслив, отправилась в сад — ловить рыбку на живца. Дома находиться причин нет, да и произошедшее сегодня можно эффективно использовать. С выгодой для себя.

Альбина, давно изучившая расписание работы Димы, который каждый день обходил территорию по приблизительно одинаковому графику, уселась в нужном месте чуть дальше от дорожки — так, чтобы её не было видно, — достала носовые платки и принялась изящно всхлипывать. Периодически тёрла глаза, чтобы они слегка покраснели, и облизывала губы — влажный рот лучше всего работает в деле соблазнения мужчины. И декольте, на которое Альбина сегодня не поскупилась. Тем более что она специально не накрасилась. Это было бы слишком подозрительно. Нет, она должна встретить Диму в естественном виде. Так что сегодня единственное её супероружие — это вырез на груди у тонкой шёлковой кофточки цвета морской волны. Холодновато для вечера… но ничего, Альбина потерпит.

Обеспокоенный Дима вывалился со стороны дорожки минут через десять, когда девушка поняла, что скоро начнёт стучать зубами — вечер, мягко говоря, не был тёплым. А она ещё и на траве сидела. И даже готовилась к тому, что придётся сворачивать весь план, — но тут Дима наконец пришёл, и Альбина едва удержалась от того, чтобы не улыбнуться от радости. Вместо этого громче всхлипнула — и пустила наконец настоящие слёзы, чтобы немного смочить сухие щёки и добавить правдоподобности.

— Чего ты так см-м-мотришь на меня? — Чёрт, всё-таки зубы уже начали постукивать! — Нельзя поплакать в одиночестве? Уходи!

— Вы же замёрзнете, — пробормотал Дима, подошёл ближе, снял с себя ветровку и накинул Альбине на плечи. — Держите.

Ого! Успех.

Она скорее запахнула ветровку, дурея от терпкого мужского запаха, что пропитал ткань. Этот аромат не был запахом духов, но и пота — тоже. Что-то неповторимое, индивидуальное… Запах Димы. Просто невероятный.

Заворачиваясь в объёмную куртку, Альбина ощущала себя так, будто он её обнимает. Но увы — пока это была всего лишь фантазия.

Дима сел рядом на траву. Не вплотную, но достаточно близко. И негромко поинтересовался:

— Почему вы плачете, Альбина Ал…

— Да перестань ты использовать отчество, — проворчала она, всхлипнув. Ну давай, откажи плачущей женщине. Если сможешь. — Я разве старая бабка? Называй просто по имени. — И решила рискнуть: — Можешь и на «ты». Я не обижусь.

Дима помолчал, будто раздумывая, но потом кивнул.

— Хорошо, Альбина. Ты… почему ты плачешь?

Сработало!

Резко захотелось взвизгнуть — девушка даже стиснула зубы, чтобы ни в коем случае с губ не сорвалось ни одного ликующего звука. Да, вот так. Ей совершенно всё равно, абсолютно безразлично. Подумаешь — сказал ей «ты». Ничего особенного.

Но сердце тем не менее колотилось, как шальное, едва не выпрыгивая из груди…

77

Альбина

— А ты должен знать, почему я плачу, — вздохнула она нарочито горько. — Все знают. Ты тоже сегодня наверняка Алискину крысу искал.

— Искал, — подтвердил Дима то, что Альбина знала и так, и неуверенно продолжил: — Но… её же нашли в результате, насколько я понял. Тогда почему ты плачешь?

— Нашли, — Альбина хмыкнула. Чуть более ядовито, чем хотелось бы, но ладно уж — она ведь не профессиональная актриса!