Авар уронил на стол опустевший кубок.

— А вы уверены, что это была не Эос? Они же с Ророй близнецы.

— Уверен, на все сто процентов уверен, — мрачно подтвердил Рэйс, ставя ровно кубок Лютена и подливая вина.

Лекарь одним глотком опустошил чашу наполовину.

— Завтра же поговорю с Эос, — пробормотал Авар.

«А мне с братом и говорить не о чем, он вправе ухаживать за кем угодно. И невесту себе срочно выбрать надо, а то утону в чувствах к Авроре, как золотой медальон в вине. Даже отец уже обратил внимание на то, сколь часто я упоминаю ее имя, а мои резкие отрицания интереса к ней только укрепили его подозрения. Абсолютно верные подозрения, надо отметить», — уныло подумал Рэйс.

Авар с Рэйсом дружно допили вино и заглянули в опустевшие кубки.

На дне каждый из них увидел один и тот же белокурый и зеленоглазый образ. Только мираж Авара смотрел на него нежными и печальными очами, а мираж Рэйса взирал гневно сверкающими глазищами.

Отдав плащ встретившему его дворецкому, Авар поднялся в свою спальню и честно постарался уснуть. Однако самые мрачные и колкие мысли не давали ему расслабиться.

«Да, я признаю, что люблю Эос, но шансов на счастье у меня нет. Мне нужно вырвать это неуместное и ненужное ей чувство из своей души. К ней принцы со всех стран свататься приехали, да и наш наследничек подвозит до дома. Я даже посвататься не рискну, Северин меня после первого же слова убьет. И правильно сделает — сам бы себя убил на его месте. И как я Насте в глаза посмотрю? Извини, мол, Анастасия, дружба дружбой, а дочь свою ненаглядную мне отдай. Эх, жить мне теперь всю жизнь бобылем, детей Эос от всяких младенческих болячек лечить и с ее мужем видимость приятельских отношений поддерживать. — При мысли о будущем мифическом муже любимой девушки Авар скрипнул зубами. — Нет, лучше посватаюсь! Пусть леди Таис карающее пламя богини на мою глупую голову призовет, и упокоюсь я с миром. А Каяр ей все равно не пара! Вот Талар был бы хорошим вариантом… Нет, и этот не пара!»

Прокрутившись полночи, Авар необдуманно решил, что лучшее средство от бессонницы — это работа, и пошел в свой кабинет.

«Так, приготовлю-ка я микстуру от кашля, в лекарском доме помощницы говорили, что мало ее осталось. Вот и время проведу с пользой, и от тяжелых мыслей избавлюсь. Так, делаем отвар из травок, греем котелок… О, закипело! Бросаем шиповник… Северин Каяра наверняка одобрит… Валерьяновых капель добавим… А Каяр — такой шалопай, Эос не будет с ним счастлива, только измучается… Яд болотных жаб где-то тут стоял… Зачем сразу в пятьдесят лет замуж выходить?.. Сушеные листья дикого гадючника кинем… Может, я Эос не совсем безразличен? Если ухаживать начну — она даст мне шанс… Что это я из кулечка сыпанул?.. А главное — Эос еще девочка совсем, мне лет двадцать пять подождать придется, прежде чем в чувствах своих каяться… Так, посинело наше средство… А что я варю, собственно? И почему оно КРАСНЕЕТ?»

— Полундра! Спасайся, кто может! — Авар с криком выскочил из кабинета и спешно запер тяжелую, обитую железом дверь (обязательная мера предосторожности в рабочем кабинете мага).

Раздался взрыв. В окнах особняка задребезжали стекла, из всех дверей первого этажа повалили сонные, встрепанные, испуганные слуги.

— На улицу все! — проорал Лютен, распахивая входные двери и пропуская всех вперед.

Народ толпой вывалил в сад. В кабинете раздался еще один взрыв — потише. Все постояли, помолчали.

— Ну чегой, усе ужо? Али еще ждем-с? — спросила экономка, перепуганная до такой степени, что забыла все долгие уроки грамотной речи, перейдя на привычный простонародный язык.

Авар обогнул дом и посмотрел на окна кабинета. Слуги дружно топали за ним.

— Ох ты ж, дохлый тролль! И хто жи энто убирать будить? — вопросила экономка, наблюдая, как по внутренней стороне оконного стекла, освещенного светом оставшихся в комнате ламп, плавно стекают крупные багрово-синие капли, пузырясь и испуская струйки сизого дымка.

Авар обреченно вздохнул.

«Кажется, леди Таис утверждала, что физический труд прочищает мозги и бодрит тело? Вот и проверим истинность этого утверждения», — подумал Лютен. Вслух же лекарь-маг сказал:

— Сам уберу, вы только нужный инвентарь принесите.

Открыв бронированную дверь, Авар, вооруженный шваброй, щеткой, ведром и кучей тряпок и тряпочек, решительным шагом вошел в кабинет. Прислуга минут пять диву давалась на скребущего паркет лорда, после чего жалость к любимому хозяину заставила их подобрать тряпки, принести еще пять ведер воды и включиться в генеральную уборку.

За окнами мирно наступало солнечное и тихое ноябрьское утро…

«Первым делом выясню ее чувства к Каяру, а потом честно в своих признаюсь… лет через двадцать!» — решительно постановил Авар к десяти часам утра.

Кабинет отмыли. Лютен начал собираться к Таисам.

«Давненько я так не нервничала перед обычным семейным обедом», — нарезала круги по парадной гостиной Настя субботним днем.

На этот обед по давно сложившейся традиции должен был приехать Лютен, а Настенька до сих пор не знала, что придумала Доната. После эпохального прибытия Эос верхом на коне в объятиях Каяра Авар уже двое суток не объявлялся.

В двери вошел дворецкий Хартим. Этена уже давно не было, так же как и Марики и большинства прежних слуг. Паляна была еще жива, но давно вышла замуж и уехала со своим фермером в далекую восточную провинцию. Сейчас она уже правнуков ждала. Одна Ильяна еще жила в особняке Таисов со своим мужем, теперь бывшая горничная была в должности экономки и главного присматривающего за внешним видом Роры Таис.

— Когда обед велите подавать, леди Таис? — спросил Хартим.

— Как лорд Лютен пожалует, так и подавайте, Северин давно готов поесть, — рассеянно ответила Настя.

— Так лекарь-маг уже пожаловал. Он с мисс Эос в саду задержался, — пояснил дворецкий.

— Как пожаловал? Как задержался? — Настя, проклиная многочисленные пышные юбки, подхватила подол платья и помчалась в осенний сад.

Обогнув угол дома, леди Таис облегченно выдохнула, увидев, что Авар с Эос мирно беседуют, стоя у беломраморного фонтана, который Северин установил к двадцатипятилетию со дня их свадьбы. Фонтан был очень романтичным: в виде фигур двух обнимающихся влюбленных, стоящих в окружении искрящихся струй воды. По вечерам Северин подсвечивал журчащие, взмывающие вверх ручейки разноцветными магическими огнями и фонтан становился воистину волшебным.

Леди Анастасия перевела дух, и тут началось представление.

Сцена первая.

Вся вода из фонтана вдруг поднимается ввысь и водопадом обрушивается на Эос. Промокшее насквозь шерстяное платье девушки облепляет ее тело, как перчатка, четко очерчивая высокую округлую грудь немаленького размера и широкие бедра, переходящие в длинные-предлинные стройные ноги.