— Есть две кошки из глины. По виду этодовольно грубые поделки, ничего ценного. Но они были последним приобретениемпапы… Я тебе не рассказывала эту историю… не слишком приятные воспоминания… носейчас, думаю, надо. А то дома творится черт-те что!

Лизочка очень хорошо запомнила вечер, когда папапринес домой газетный сверток. Отдав его маме, он сказал:

— Смотри.

— Они! — ахнула Розалия. — Тебеих дали!

— Да, — гордо ответил папа, —раздобыл! Понимаешь…

И тут мама, сделав большие глаза, указалавзглядом на стоящую невдалеке Лизу. Папа моментально примолк, а Розалияпоспешно велела дочери:

— Немедленно ступай делать уроки.

Приученная повиноваться родителям, школьницапокорно поплелась в свою спальню, но девочку охватило любопытство. Что же такоепринес папа? Отчего мама прогнала ее из комнаты? Недолго думая, Лиза вышла вкоридор, но оставалась у двери папиного кабинета и, опустившись на корточки,приникла глазом к замочной скважине. По счастью, отец сидел за столом, а мамастояла возле него, поэтому девочке достаточно хорошо была видна столешница, накоторой стояли фигурки.

— Точно они? — спросила мама.

— Абсолютно, — ответил отец. —Валерий Павлович, муж Теодоры Вольфовны, их мне в кредит дал, это семейнаяреликвия Блюм.

— И сколько они стоят?

Ответ отца Лиза не услышала, зато возглас мамыпрозвучал вполне отчетливо:

— Где же взять такую сумму?

— Ерунда, поднатужимся! — бодровоскликнул папа. — В конце концов, можем продать…

— Что? — нервно перебила мама.

— Ну… твои серьги, те, которые от бабкидостались.

— Это единственная память ородителях, — попыталась возразить Розалия. — К тому же эти сережки ичетверти нужной суммы не стоят. Может, лучше продать что-нибудь из коллекции?Вон, на стене Репин…

— Милая, — с укоризной заговорилпапа, — ну как ты могла предложить подобное?

— Фигурки надо вернуть Теодоре! —выпалила вдруг мать. — Вдруг она не знает, что муж решил продать еереликвию? Некрасиво получится. Почему тебе их Валерий Павлович дал, а не самаБлюм? Нет, отнеси назад.

— Никогда!!!

— Но деньги…

— Дорогая, — вкрадчиво завелпапа, — нас ведь только четверо, две девочки и мы, верно?

— Да, — растерянно подтвердилаРозалия, явно не понимавшая, куда клонит муж.

— И зачем тогда нам такая огромнаяквартира? — ажиотированно продолжил отец. — Вполне хватитоднокомнатной!

— Федя! Ты с ума сошел!

— Обменяем с доплатой, вот и необходимыеденьги.

— Этот вопрос сразу не решить, —дрожащим голосом парировала Розалия, — его решение на месяцы растянется.

— А вот и нет! — совершенносчастливым голосом воскликнул папа. — Гера Раков все мигом устроит, они сженой давно мечтают о просторной квартире. Оно и понятно, им с ребенком тесно воднушке. Раковы переедут к нам, мы к ним, а разница к Блюм отправится.

— Федя, — попыталась вразумитьсупруга Розалия, — значит, Раковым в однушке тесно втроем, а нам вчетверомв самый раз?

— Любимая, — прокурлыкалпапа, — ты же понимаешь, что мы получим взамен.

— А это точно они?

— Абсолютно.

— Совершенно не похожи!

— Объяснял же — все ради конспирации, ихочень много лет прятали, — терпеливо продолжал папа. — Они! Видишь,вот тут есть дырочка. Глянь…

Наступила тишина. Лиза, так ничего и непонявшая, продолжала сидеть у двери.

— Вчетвером в крошечном пространствеможно сойти с ума, — ожила мама. — Да разрешат ли такой обмен? Ведьнам, четверым, будет не хватать метров до нормы.

— Дорогая, разве нам с тобой нужендворец?

— А дети?

— Мы переедем в ту квартиру вдвоем.

— Ты забыл про Марину и Лизу?

— Нет, нет, все продумал! Елизаветуследует отдать в интернат. Есть такие, очень хорошие, просто великолепныеучебные заведения. Детей учат, воспитывают и отпускают домой лишь наканикулы, — бодро заговорил папа. — Лизе просто необходимо очутитьсяв подобном месте ради ее же блага — ты девчонку нещадно балуешь, это плохо!

— Федя, окстись! — воскликнуламама. — О каком баловстве идет речь? У меня на него просто денег нет!

— А кто позавчера Лизе яблоко купил,а? — взвился папа. — У меня, между прочим, таких запросов нет. Мужмакароны тихо ест, а ты девчонке фрукты даешь! Ладно, любимая, я не сержусь,просто нашел великолепный выход: Лиза в интернате, Марина тоже, а нам с тобой…

Тут мама заплакала, а младшая дочь побежала вкомнату к сестре.

Марина, как всегда, сидела на подоконнике,устремив взгляд на улицу.

— Ришка, — зашептала Лиза, —эй, отзовись!

Нельзя сказать, что сестры плохо относилисьдруг к другу, просто старшая не замечала младшую. Не надо упрекать Марину вхолодности, разница в возрасте — это серьезно. Ну о чем может беседоватьпятнадцатилетняя девушка с третьеклассницей? Точек соприкосновения у них почтинет. Впрочем, в тех семьях, где родители выказывают любовь к детям и друг кдругу, разновозрастные братья-сестры великолепно общаются, но у КонстантиновыхМарина и Лиза существовали на правах не слишком любимых кошек: поели, чтонашлось в холодильнике, и пошли вон, скажите спасибо, что мы о вас вообщевспомнили, наполнили миски.

— Что? — откликнулась наконецнедовольным голосом Марина. — Ты зачем ко мне пришла?

Лиза бросилась к сестре и сбивчиво изложилаподслушанный разговор родителей.

Марина соскочила с окна.

— Иди в свою комнату, — велела онаЛизе, — и сиди там тихо.

Младшая покорно шмыгнула в спальню. СердцеЛизочки сжималось от страха, ей очень не хотелось уезжать в приют.

Спустя полчаса Марина зашла к сестре.

— Успокойся, — велела она.

— Нас оставят дома? — в надеждеспросила Лиза.

— Конечно.