– Помню, конечно, – проговорила Марина. – Васька Баринов, Антон Галушкин, Лида Королева… – Она замедлила шаг. – И еще одну компашку отлично помню. Правда, они были старше на год… Мы, кстати, пришли. – Марина остановилась у огороженной территории платной парковки, залезла в сумочку и достала из нее связку автомобильных ключей. – Нам сюда.

Она зашла в ворота. Удивленные Женя и Вика последовали за ней. Марина прошла между рядами машин и щелкнула брелком. Рядом пискнула и моргнула фарами красная новенькая иномарка. Женя услышал, как за спиной Вика едва слышно не то охнула, не то вздохнула.

Марина улыбнулась. Подошла к машине, распахнула дверцу.

– Ну, что ты так испугалась? – Она пристально смотрела на Вику, боязливо жавшуюся к Жене. – Знакомая машинка? Чуть не задавила тебя по дороге из больницы? Ну не будем отвлекаться от темы. Сказать тебе имена этих ублюдков? Их звали Владька, Машка, Ярик, Кристинка. Ну и… и ты, Соколова.

Женя во все глаза смотрел на Марину. Он ничего не понимал. Но Вика поняла. Она отлепилась от Жени, сделала шаг вперед. Глаза ее сузились, ладони сжались в кулаки. Она медленно покачала головой, словно сама себе отвечая на немой вопрос.

– Ты??? Это… ты???

– Ну наконец-то. – Марина усмехнулась. – Помнишь свой 11-й класс? Женский туалет? Минину, которая стояла на шухере?

– Так это… это была ты? Это они тебя… но как же? Я не понимаю… – Вика беспомощно оглянулась на Женю. На лице ее был написан ужас.

– Садитесь, – спокойно и просто проговорила Марина и сделала рукой приглашающий жест. – Не бойся, я тебя не съем, – обратилась она к Вике. – Тем более ты не одна, а с мужчиной.

– Зачем садиться? – Женя загородил собой Вику и с угрозой взглянул на Марину.

– Ну ты же сам хотел все узнать. Ездил к Шепетович, следил за Антиповой. Достал мой адрес и телефон.

Женя не верил своим ушам – она знала каждый их шаг.

– За что ты убила Машку и Ярика? – наконец выдавил он.

– А ты спроси у своей племянницы. – Марина кивнула на дрожащую Вику. – Она знает. Она расскажет тебе.

– Я понял. – Женя овладел собой. – Володю чем-то обидела компания Куличенко. Ты мстишь за брата.

– Да нет никакого брата. – Марина рассмеялась, громко и весело. – Нет брата.

– Но Володя… – начал было Женя, однако она его перебила:

– Я и есть Володя. Володя Новиков. Приятно познакомиться.

Вика молчала, закрыв лицо руками. Женя, остолбенев, смотрел на Марину, вольготно развалившуюся на водительском кресле.

– Садитесь, – уже спокойно произнесла она. – Вам следует послушать. Думаю, ты к этому уже готова. – Она метнула цепкий взгляд на Вику.

Володя с детства рос хилым и болезненным, мать родила его почти в сорок от молодого поляка, приехавшего в Москву по делам торговой фирмы. Анджею не было и тридцати, он был красив, как ангел: чистое светлое лицо, небесно-голубые глаза, тоненькие усики над верхней губой, льняные локоны.

Мать Володи иллюзий не питала – для Анджея роман со стареющей женщиной был не более, чем приятным эпизодом, который внес разнообразие в его жизнь в чужой стране. Но это был ее последний шанс, и она вцепилась в него мертвой хваткой.

Ей удалось забеременеть, она родила мальчика, врачи грозили кесаревым, но Альбина справилась сама, хотя промучилась почти сутки. Под конец ей все-таки дали наркоз и наложили щипцы.

Сынок был слабеньким, задышал не сразу, весил мало, плохо кушал. Альбина натерпелась страху, ей говорили, что мальчик умрет, а если и выживет, будет инвалидом.

Анджей в роддом пришел только раз, принес чахлый букет гербер и банку сгущенки. И объявил Альбине, что уезжает в свой Гданьск. Она приняла это известие спокойно – в данный момент никто и ничто, кроме новорожденного сына, ее не волновало.

Они выписались через десять дней, и для Альбины начались тяжелые будни матери больного ребенка. Она возила Володю по врачам, кормила его лекарствами, вызвала домой массажисток. Позже ездила с ним на плавание и лечебную физкультуру.

Сынок рос, радовал маму: рано пошел, скоро начал говорить, внешне был просто копия отца. Болел он часто, простужался, то грипп, то ангина, то живот схватит, то кровь носом пойдет. Был он хлипким и худеньким, но в целом хороший мальчик, покладистый, добрый, помощник по дому.

В сад Володя не ходил, Альбина устроилась диспетчером на телефоне в две фирмы и сидела дома. От Анджея не было ни слуху ни духу, но она уже позабыла про него – сынок заменил ей и любимого, и друзей, и работу по специальности, стал ее воздухом, без которого и дышать было невозможно.

Так пролетело семь лет – пора было идти в школу. Альбина волновалась – как там будет Володечка, один, без защиты, среди жестоких детей, которым наплевать на мамино сокровище. Она опасалась не зря – Володя в классе не прижился. Слишком домашним он был, чересчур наивным и мягким. Таким всегда тяжело в детском коллективе. Его сразу же начали поколачивать, он приходил домой с разбитым носом, не жаловался, не плакал, но замыкался в себе, подолгу сидел у себя в комнате, молчал, стал редко улыбаться.

Альбина забила тревогу, побежала в школу к директору, чуть не в ноги упала – помогите, кровиночку совсем затравили! Тот обещал помочь, но что он мог сделать – дети порой ведут себя как зверята, слабых не любят.

Тогда Альбина предприняла более решительные меры – устроилась буфетчицей в школьную столовую. Она неплохо готовила, а особенно хорошо пекла всякие пироги и плюшки. В школе на нее не нарадовались, и сынок теперь все время был рядом и под присмотром. На каждой перемене Альбина поднималась на второй этаж, где учился Володя, и зорко смотрела, чтобы никто из противных мальчишек его не толкнул, а вредные девчонки не смели дразнить и обзывать.

Младшая школа осталась позади. Володя вырос, перестал быть таким тонкокожим, а Альбина заболела астмой и не смогла больше работать в столовой. Пришлось ей смириться с тем, что сынок теперь один на один с жестоким школьным миром. Она, однако, продолжала прикладывать все силы к тому, чтобы защитить Володечку от сверстников.

Альбина радушно распахнула двери своего дома для дворовых ребят. Она спускалась вниз, окидывала взглядом площадку, на которой собирались подростки, находила наиболее агрессивных, на ее взгляд, и зазывала на чай. К чаю прилагались пироги, пышки, домашнее печенье, безе – все необычайно свежее и вкусное.

Малолетние бандиты, как их про себя называла Альбина, быстро привыкли к халявному угощению. Оно смягчало их отношение к чудаковатому сыну чокнутой тетки – так они прозвали Альбину. Володю по мере возможностей старались не обижать, посмеивались над ним, могли несильно пнуть, но всерьез не били.

К старшим классам частыми гостями в доме Альбины стала компания Куличенко. Женщина целыми днями наблюдала за ребятами из окна. То, что она видела, заставляло ее содрогаться от ужаса. Они никому не давали проходу, наглые, самоуверенные, начисто лишенные сострадания и сомнения. Альбина задабривала их, как могла. Она боялась, что они начнут травить Володю, как всех тех, кто мало-мальски отличался от них самих. Слава богу, Володя был на класс моложе и в школе пересекался с ними редко.