Генри сидел, свесив вниз ноги. Он снял бейсбольную кепку и провел рукой по волосам, пригладив непослушный вихор, спадавший на лоб. Я подошла к нему и села рядом, обхватив согнутые в коленях ноги в надежде хоть немного согреться.

Теперь, когда над головой была хоть какая-то крыша, я заметила, как прекрасен лес во время дождя. Все казалось зеленее, чем обычно, шум воды приглушала листва, и здесь он казался не таким сильным, как на дороге. По-прежнему дул сильный ветер, качая ветки деревьев. Дом, созданный благодаря плотницкому умению мистера Кроссби, достойно выдерживал натиск стихии и казался вполне надежным.

– Так лучше? – спросил Генри.

– Гораздо, – ответила я и наклонилась вперед, глядя на видневшийся за деревьями угрюмый дом Мэриэн, от которого мне становилось не по себе. – А если хозяйка узнает, не будет против?

Генри покачал головой:

– Нет. Я иногда прихожу сюда подумать, она не возражает.

– Понятно, – сказала я. Некоторое время мы сидели в тишине. Слышен был только шум дождя и ветра в кронах деревьев. Я не переставала удивляться, что все в доме осталось по-прежнему, только теперь он казался не таким большим. – Не помню, когда была здесь в последний раз, но тут ничего не изменилось.

– Тем летом, когда нам было по двенадцать, – Генри повернулся ко мне.

Я кивнула, глядя прямо перед собой на качавшиеся ветви.

– Наверное.

Не знаю, дождь ли тому стал причиной, или сегодняшний разговор с Люси, но неожиданно для самой себя я спросила:

– Ты когда-нибудь вспоминаешь то лето? Я имею в виду, когда мы… – Я замолчала, не находя подходящего слова.

– Когда мы с тобой встречались? – закончил Генри. Он внимательно смотрел на меня. – Конечно.

– Я тоже.

У меня не хватило смелости рассказать о том, что я поняла на вечеринке у Джелси: первая любовь тем и прекрасна, что на тебя не давит весь опыт предыдущих отношений, ты не боишься пострадать и не представляешь, как можешь причинить боль другому. И наша с Генри попытка оставила глубокий след в моей душе.

– Я хочу сказать, – продолжил Генри, – что до тебя у меня никого не было.

Я улыбнулась.

– Зато, я так понимаю, после меня было много других?

– Целая куча, – произнес Генри с непроницаемым лицом, заставив меня засмеяться. – Десятки, сотни.

– У меня тоже, – сказала я как можно более серьезно в надежде, что он все же поймет эту шутку. Потому что кроме жуликоватого Эвана и двух второкурсников, отношения с которыми мне быстро наскучили, рассказывать было больше не о ком.

– Знаешь, – продолжил после небольшой паузы Генри, – ты мне тогда действительно нравилась.

Я глубоко вздохнула.

– Не стоило так поступать с тобой, – призналась я. – Нельзя было просто взять и уехать. Я очень, очень виновата.

Он кивнул.

– Я просто не знала, что происходит. Не понимала, что сделала что-то… – Я покачала головой. – Я просто… всегда убегаю, когда становится невмоготу, – я пожала плечами. – Но я над собой работаю.

– Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя на причале, – усмехнулся Генри. – Думал, у меня галлюцинация.

– Я тоже, – призналась я. – Думала, ты со мной больше никогда разговаривать не станешь.

– Я пытался, – напомнил он, и я улыбнулась. – Но действительно, – продолжил он более серьезным тоном, глядя прямо на меня, – тебя трудно забыть.

Я посмотрела ему в глаза, и сердце забилось быстрее. Напряжение вокруг нарастало, и я почувствовала, будто мы оказались на распутье: события с этого момента могут развиваться в любом направлении, надо только решить, в каком.

Очень медленно Генри придвинулся ко мне, прикоснулся к моей руке, и я задрожала, но на этот раз не от холода. Он взял меня за руку и заглянул в глаза, словно хотел убедиться, что я не возражаю. Я не только не возражала, но была всецело «за» и надеялась, что он поймет это по моему лицу. Он еще немного наклонился, стащил с моей головы капюшон, и мне стало абсолютно все равно, в каком виде мои волосы. Он приложил одну ладонь к моей щеке и нежно погладил ее большим пальцем, отчего я снова вздрогнула и закрыла глаза. Вокруг бушевала стихия. Он поцеловал меня, сначала едва касаясь губ, потом снова, на этот раз более решительно. Я поцеловала его в ответ, и это был удивительный поцелуй, знакомый и совершенно новый одновременно, воскресивший воспоминания о том, как мы целовались пять лет назад. И мне показалось, что меня еще никто в жизни не целовал. Вдруг захотелось поверить, что Люси ошибается и, может быть, подходящее время иногда наступает. Генри прижал меня к себе, а я обняла его рукой за шею, коснулась ладонью щеки и почувствовала, что не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Пока мы целовались, дождь перестал, и за деревьями выглянуло солнце.

Лучшее из времен, худшее из времен