Да и зачем?

– Я тебя люблю, мама. Не бойся, тебя больше никто не тронет. Я тебе обещаю.

– О чем ты, сынок? Кто не тронет? – не поняла она. – У нас тут прекрасная компания!

Василий Ложкин резво смотался к матери Шестакова домой, откуда уже уехали все оперативники и проводившие допрос следователи. И вот уже около часа она премило общалась с Тамарой Владимировной. Сидя на кухне Ивана, и выясняя, чей из их сыновей более непутевый. Буквально чашки чая хватило на то, чтобы обе женщины друг в друге души не чаяли.

– Мне сказали, пока быть тут – у нас дома что-то проверяют, – повторила старушка в трубку объяснение, которое дал ей Василий. – Да и телефона там теперь нет…

– Мама, тебе ничего не сделали? С тобой все в порядке?

– Простите, это все, – вежливо сказал Василий и забрал трубку у матери Шестакова. – Еще чаю?

Короткие гудки вывели старшего следователя из себя. Возможно, он разбил бы телефонный аппарат о стену, если бы тот не успел тут же зазвонить заново.

– Мама!

– Нет, это уже я, – услышал Шестаков Ивана. – Я сдержал свое слово, теперь сдержите вы.

– Если с ней… – начал цедить следователь очередную угрозу.

– Я не такой, как вы, – перебил его Черешнин, – с ней все будет хорошо. Давайте, договоримся об обмене. Я приду, и вы отдадите мне Гуляру. Тут же, при вас, я позвоню. Вашей маме вызовут такси, и она поедет домой.

В это же время Клара подробно инструктировала Гуляру по радиосвязи:

– Как только Шестаков выйдет из кабинета, я дам сигнал. Сейф под ковролином, надо будет отодвинуть назад диван, на котором ты сейчас. Не волнуйся, он легкий. В районе левой ножки нащупаешь квадрат в полу – это сейф. Надо будет набрать код. Нажатие сенсорное, цифры в левом верхнем углу, расположены как на мобильнике – по три в ряд, ноль под восьмеркой, ввод под девяткой. Откроешь: внутри «ТТ» с обоймой. Отдельно – надо будет вставить. Сразу нашаришь, больше там ничего нет. Кивни, если поняла!

Не подозревающий, насколько вопиющий заговор затевается буквально у него под носом, Шестаков продолжал разговор с Черешниным:

– Напоминаю: я буду все видеть. Ни полиции, ни кого-то другого, кроме тебя. Иначе я убью ее сразу!

– Я все понял, – подтвердил Иван. – Пожалуйста, не теряйте голову. Я буду один. Скоро. Мы обо всем договоримся, и никто не пострадает.

Шестаков повесил трубку и повернулся к пленнице. Гуляра смирно сидела на диванчике. Лишь губы ее беззвучно шевелились.

– Молись, сколько хочешь, ведьма, – прокомментировал следователь с усмешкой. – Ты уже мертва, а боги помогают только живым.

* * *

– Гуляра, – произнес Иван в микрофон, который ему уступила Клара. – Милая, у нас все получится. Я иду к тебе. Ничего не бойся, слушай Клару. Мы скоро встретимся. Я люблю тебя. Пора.

Черешнин передал микрофон детективной напарнице.

– Говори с ней, ей нужна поддержка.

– Хорошо, – кивнула Клара. – Конечно.

– Если что-то пойдет не так, вызывай своих, – сказал Иван Вадиму. – Он сумасшедший. Если у нас ничего не выйдет, пускай, он хотя бы за все ответит.

Иван Черешнин направился к двери, ведущей с крыши в здание отеля.

Операция по спасению Гуляры началась.

Глава 9

Борьба со злом

Услышав голос Клары в своей голове, Гуляра подумала, что съезжает с катушек вслед за Шестаковым.

Конечно, она почувствовала, как умирающий Ляшкин, дотрагиваясь ладонью до ее щеки, что-то вдавил ей в ушную раковину. И даже слышала, как Иван с Вадимом пытаются вызвать капитана на связь. Но с того момента прошло черт знает сколько времени, и никакой надежды на помощь с этой стороны она уже не ждала. Еще до того, как завелся мотор шестаковского «фиата», из наушника исчезли даже помехи, и с тех пор он молчал. А после того, как чокнутый Шестаков наколол ей на шею эту проклятую, когда-то выбранную ей самой, татуировку, Гуляра сдалась. Что произойдет за этим, она знала, и ужас, кормящийся этим знанием, подавлял в ней силу к сопротивлению окончательно.

И вот сейчас, когда никакой надежды не осталось, она услышала голоса друзей. Обещающих ее спасти! Если им удастся привести в исполнение план, придуманный Иваном, это будет невероятно. Но что остается, кроме как не попробовать? Другого выхода нет. Как бы ни было тяжело, ей стоило сконцентрироваться и слушать каждое их слово. Надежда на спасение в обступившей ее непроглядной темноте едва уловимо, но все-таки забрезжила.

Иван позвонил Шестакову снова – уже от входа в здание. Чтобы предупредить, что поднимается – об этом они договорились заранее.

Подобно тому, как это делала Гуляра, входя в «Ничего страшного», Иван описывал Шестакову все свои передвижения. Шаг за шагом, за каждым из которых следователь следил с помощью камер внутренней охраны.

Черешнин прошел через пустой холл и рамки безопасности, используя пропуск, выданный ему Кларой. Время было уже более чем позднее, но охрана привыкла, что подневольные офисные клерки задерживаются либо до утра, либо приходят в ночной час для неурочной работы. Никакого особенного внимания, другими словами, Иван у охранников не вызвал.

Черешнин поднялся на лифте до 17-го этажа и вышел в длинный, залитый электрическим светом, общий коридор. По обеим его сторонам размещались входные двери в разнообразные конторы и офисы.

– Я поднялся, – отчитался Иван.

– Я вижу, – ответил Шестаков.

В конце коридора распахнулась дверь.

Это значило, что Шестаков, как они и надеялись, покинул кабинет. А Гуляра начала свой путь к спасению.

Едва Клара сообщила в наушник, что маньяка больше нет в кабинете, Гуляра осторожно сползла с диванчика на пол. Стараясь не производить лишнего шума, упираясь ногами в пол, она спиной отодвинула легкий диван к стене. Найдя скованными руками край ковра, Гуляра завернула его наверх, и принялась исследовать открывшееся пространство. И почти сразу нащупала квадратную пластину, под которой скрывался сейф.

Теперь ей предстояло вслепую активировать электронный замок и суметь его отпереть.

Шестаков начал переговоры по обмену «заложницами» с того, что приставил к горлу Ивана отточенный до бритвенной остроты мачете и тщательно обыскал соперника. Ни оружия, ни жучков следователь не обнаружил – Иван обсуждал с Вадимом вариант повесить на себя приемник, но, к счастью, они решили не рисковать.

Старший следователь довольно осклабился, обнажив разбитые в схватке с Ляшкиным, все еще кровоточащие, десны и зубы.

В его глазах Иван был не живее, чем обезвреженная ведьма, которую тот явился спасать. Предстояло лишь выяснить: есть ли возможность решить вопрос с матушкой? Конечно же,