питала к ней презрительных и весьма противоречивых чувств, не пошевелила бы пальцем.

– Кстати, о нем, передайте его клуше, что он сдох. Англичане разнесли его гнилую посудину в щепки.

Она не испытывает жалости. Что-то с Эдвардом у них и могло бы сложиться, если бы тот был птицей ее полета. Но Моргана всегда воспринимала его как исключительно мимолетное увлечение, которому не стоит отдаваться без остатка. Где-то внутри появилась было тянущая пустота, но ее весьма быстро заполняли все новые и новые события в жизни.

О’Райли оставляет пиратов заниматься своими делами, как только замечает вдалеке брезгливо морщащегося Кеннета. По его походке можно легко судить, что находиться в окружении не изысканных каменных зданий, а обычных деревянных домов, больше напоминающих хижины, ему неприятно. Он тщательно выбирает, куда ступить ногой в начищенной туфле, и отмахивается не то от насекомых, не то от пыли, а может, и от всего вместе. Некрасивый лейтенант, имя которого Моргана все же узнала – Рэймонд Барнетт, – следует за своим лордом, чего не скажешь о Спарксе. Даже странно, что юркий агент не находится рядом с Бентлеем. Хотя, зная Оливера, можно предположить, что он отправился на поиски возможной опасности, чтобы опередить будущее и обезопасить жизнь господина. Пока можно оставить его.

Моргана идет в противоположную сторону, минуя несколько торговцев с лотками, заполненными рыбой. Самодельные навесы не спасают от палящего солнца, дары моря начали подгнивать. Она ступает в тень узкой улицы, хотя этот проулок слишком громко так именовать. Приятный песок пляжа плавно переходит в грязную и разбитую мостовую. В выбоинах и ямках осталась затхлая вода, грязная от стирки – а может, от людских испражнений. Моргана только и успевает отойти, как с оглушительным криком, отчитывая не то мужа, не то сына, измученная жизнью и тяжелым трудом женщина выплескивает содержимое ведра в ее сторону.

Такая жизнь никогда бы не коснулась О’Райли, но и завидной ее участь она бы сама не назвала. Быть всего лишь пухлой сахарницей в идеальном сервизе из дорогого фарфора, живописной картиной на стене в галерее поместья, лишь фоном для более знатного мужа или безделушкой, которой можно гордиться, не скрывая этого. Мачеха, очередная миссис О’Райли, стремилась изжить ее. Но Моргана оказалась на редкость живучей и проворной.

Она заворачивает за угол, наконец выходя к хорошо знакомым для нее строениям. Не что иное, как несколько домов терпимости. Или, проще говоря, как и выражаются тут все, – бордель. О, когда-то, думая, что она мужчина, ее внесли на руках в один из таких же публичных домов. Удивленные проститутки подхватили под руки, принялись сладостно стягивать одежды, пока одна из них не остановилась, не выгнала всех и не задернула плотно красные шторы на окнах просторной комнаты.

Моргана до сих пор не знает, как та смуглая проститутка обо всем догадалась, но она хранила тайну до тех пор, пока О’Райли не объявила обо всем и не перестала скрываться. Взгляд по привычке ищет у входа даму в ярком платье. Конечно, шанс того, что она все еще в Нассау и работает все в том же публичном доме, мал.

По правде говоря, капитан не стремится заходить внутрь. Она не готова окунуться в надушенные комнаты с сальными огарками свеч, смотреть, как юные девушки уходят с немолодыми, далеко не красивыми мужчинами. И предаются тому, на что светские дамы фыркают и прикрывают нос веером.

Чьи-то пальцы тянут за кошель. Моргана чувствует, как оттягивается пояс. Она слишком сильно предалась воспоминаниям, совершенно забыв, где находится. Это же Нассау – один из пиратских притонов. Да тут каждый у каждого занял денег или хотя бы раз пытался умыкнуть кошелек. Она не подает вида, что краем уха слышит, как лопается от ножа шнурок. Если прислушиваться, то можно распознать даже такую мелочь, как копошение муравья под сапогом. А с потерей зрения у Морганы обострился слух.

– Только попробуй удрать, – чеканит слова O`Райли и резко разворачивается.

Она ожидает увидеть оборванца-мальчишку, девчонку с чумазым лицом и грязными пятками, но никак не куртизанку, сразу же срывающуюся с места. Подхватив подол желтого платья, она резво удирает, лавируя в толпе.

– Воровка! А ну стой!

Капитан бросается за куртизанкой. Даже спеша, шлюха умудряется кокетливо помахать рукой, откровенно заигрывая. Она скрывается за поворотом в очередном проулке. Будь Нассау городом покрупнее, ей удалось бы уйти, но Моргана знает каждый угол, куда может податься такая девушка, как эта.

Моргана перемахивает через покосившийся забор и несколько ящиков, отталкивается от бочки с дождевой водой и вылетает в глухой тупик между четырьмя домами, затем с непониманием оглядывается по сторонам. Ну, не полезет же проститутка в платье по карнизам на крышу, лишь бы избавиться от погони. Капитан разворачивается на месте. И тут же ей по лицу ударяют веером.

– Какого черта?!

О’Райли хватается за слепой глаз. Самый кончик неприятно царапнул. Одна слеза скатывается по щеке, и капитан торопится стереть ее тыльной стороной ладони, лишь бы не начало щипать.

– Хотела бы и тебе задать этот вопрос-с, – шипит куртизанка.

Только одна женщина может так раздражающе тянуть слова, пытаясь подражать знати, но не зная ничего о порядках в высшем обществе. И только одна женщина умеет появляться, когда о ней думаешь, даже если и не собираешься озвучивать мысли.

– Аделина, carа[20], – все еще потирая глаз, Моргана растягивает губы в улыбке. Но за это получает еще один неслабый удар, только уже в плечо. Куртизанка колотит ее с нескрываемой озлобленностью.

И если припомнить, что осталось между ними в прошлом, у нее есть все на то основания.

– Cabeza de mierda![21] – недовольно отзывается девушка, откидывая локоны черных волос за плечи.

Моргана перехватывает веер, рывком выхватывает его из чужих рук и без зазрения совести «швартует» куртизанку к грязной стене с заколоченным окном. Они вдали от чужих глаз, но Аделина бы с удовольствием перенесла скандал на публику, лишь бы все смотрели на то, как Моргана бегает за ней хвостом.

– Имей, пожалуйста, совесть, – О’Райли потирает свободной рукой лицо.

– И не подумаю! Ха! Надо же, кто мне говорит о совести! Да, Кайджел?!

– Я же тебе объяснила!

– Что ты объяснила?! – куртизанка ведет плечом. – Наплела мне, что заберешь меня! Увезешь! Наивную дурочку нашла. А я-то думала, затащу в постель богатого пирата, сгребу денег, а потом и правда уплыву с ним… лгунья! Кайджел О’Райли, самый жестокий из ныне живущих пиратов, оказался женщиной!

Ну, да, возможно, между ними произошло своего рода недопонимание. Но кто же действительно мог подумать, что куртизанка окажется настолько глупа, что поверит подвыпившему пирату и поведется на ложь. Иной раз дети в трущобах менее наивны, чем Аделина.

Никогда бы Моргана