сообщит королю, что губернатор Нассау не справляется с должностными обязанностями, возложенными на него, и покрывает пиратов в английских колониях.

– Прикажете изъять, милорд? Я сейчас же отправлюсь за людьми.

– Не стоит, Рэймонд, – Бентлей ставит банку на место под неодобрительный взор торговца, – я разберусь с этим позже.

Ему нравится такое рвение подчиненного. Но Кеннет пока вынужден осторожничать. С другого конца площади выходит Моргана. Помяни черта, и он появится. Хоть Бентлей и не набожен, но иногда не может сдержаться, чтобы не перекреститься, видя О’Райли. Даже фурия в аду не сравнится с этой женщиной, но тем приятнее о ней думается.

Распутная девушка рядом с капитаном пиратов пытается подражать возвышенной даме. Она театрально заламывает руки. А когда Моргана что-то ей говорит, то ударяет ту веером и удаляется прочь весьма разъяренным шагом. Или Кеннету только показалось? В любом случае, лорд обращается к лейтенанту:

– Скажите, мистер Барнетт, вы тоже заметили, что наша капитан О’Райли непозволительно расточительно тратит время Ост-Индской компании.

Рэймонд, вероятно, не питающий особой любви к ирландской бандитке, поддакивает. Не соглашаться с лордом очень опасно, можно впасть в немилость. И каждый раз, подмечая, как Моргана бунтует, Барнетт все ждет, когда же ее отправят на виселицу. Ведь всему экипажу «Приговаривающего» известно, что лорду нравится миловать покорных, но больше ему нравится казнить.

– Пойдемте, стоит поговорить с капитаном.

Практически сразу Моргана мрачнеет, становясь грозной и суровой. Еще бы, так опасно портить себе репутацию обществом британского лорда и офицера. Она кладет руку на шпагу, демонстрируя весь свой враждебный настрой.

– Капитан О’Райли, – не подчеркивая, что перед ним все же девушка, а не равный по статусу мужчина, лорд вежливо кивает. – Позвольте узнать, что же такого вы предложили, что даже куртизанка дала вам свой решительный отказ.

Лейтенант не сдерживает смешка, за что Моргана одаривает его выразительным взглядом, в котором можно прочитать все: угрозу убить, четвертовать и сбросить за борт на съедение акулам. Кеннету приятно наблюдать, как мисс О’Райли одним лишь взглядом подчиняет себе тех, кто ей не должен повиноваться.

Это и отличает ее от всех знакомых ему женщин. В Лондоне все девушки недурны собой, напоминают картины, искусно написанные маслом, но им не хватает запала. Быть может, в ком-то из них и есть искра жизни, способная разгореться в пожар, но искра Морганы давно представляет собой пламя, способное пожрать весь королевский флот.

Она знает себе цену. И знает цену тем вещам, что творит. Кеннет ловит себя на мысли, что будь она хотя бы немного проще, он бы никогда ничего не ощущал с ней рядом. Она бы преклонила колени, но это был бы уже не столь желанный трофей.

Моргана выдерживает паузу, будто решает, стоит ли ей поделиться историей. Затем выдает:

– Ничего такого. Просто некоторые дамы не способны пережить расставание. Не стоит ворошить прошлое и пытаться разобраться во всплывших отношениях.

– Кто бы мог подумать, что у них тоже есть чувства, не так ли?

Кеннет усмехается, он бы не без удовольствия полюбовался на то, как Моргана, словно юнец, бегает за куртизанкой. Такое зрелище стоит даже небольшой провокации. Впрочем, любая эмоция строгой, неприступной и стервозной О’Райли ценна, как соль.

– У нее нет чувств. – Моргана поправляет шляпу, проводит пальцами по синему перу. Этот головной убор Кеннет у нее еще не видел. Сколько он подмечал, она всегда меняет шляпы с завидной периодичностью. – У меня просто не оказалось того, что ей нужно, – члена.

С такой простотой, без вульгарности и пошлости она бросает грубое словцо. Кеннет касается кончиками пальцев галстука на шее, инстинктивно поправляет его, добавляя на резком выдохе:

– Даже так? Весьма занимательно…

В его обществе девушки никогда не ругались. И ему сложно привыкнуть, что Моргана выражает мысли столь прямо и резко, словно отсекает, оставляя в замешательстве от вылитого на голову ведра помоев. Но даже эта ругань ей к лицу. Кеннет неосознанно ищет поддержки в лейтенанте, но тот лишь плохо маскирует отвращение, вызванное присутствием капитана.

– Лейтенант, – Кеннет машет рукой, – оставьте нас с капитаном. Вы более не нужны.

В другой ситуации и другой женщине он бы предложил свой локоть, чтобы пройтись с ней еще несколько раз по площади и поглазеть на товары, но сейчас просто держится, расправив плечи. Лейтенант покидает их общество, не выразив протеста. Даже если он искренне беспокоится за своего лорда, сейчас ему просто стоило подчиниться, что он и делает.

Моргана выдыхает, когда они остаются вдвоем в многолюдной толпе. Может, и неразумно быть в пиратском городе рядом с кровожадной и жестокой О’Райли, но они, кажется, уже довольно крепко привязались друг к другу, чтобы угрожать несерьезно и при случае выступить в защиту друг друга.

– Позвольте, на этом рынке есть что-то из… не краденого? – вновь начинает разговор Кеннет. Его вопрос глуп, если учитывать факт, что Нассау – один из самых крупных пиратских портов. Не будет удивительным, если тут краденая даже одежда на местных.

Бентлей прекрасно знает все схемы, по которым работают пираты, сбывая награбленное. Но ему наивно хочется надеяться, что он не порочит собственную честь, разгуливая по улицам среди разбойников. Ни один порядочный человек, особенно находящийся на его должности, не должен якшаться с убийцами и ворами. Хотя каждый второй человек в парламенте тем или иным является.

– Не могу сказать, милорд.

Но то парламент и люди, трудящиеся на благо короны и всего государства в целом. Какие бы грязные поступки они ни совершили, ни у кого не повернется язык назвать их бесчестными. Сейчас же рядом с Кеннетом самые настоящие чудовища, мирно строящие свой быт. С одной стороны, даже интересно смотреть, как пираты, будто ничего и не происходит ежедневно в море, переговариваются друг с другом. Испанец англичанину брат, а француз рад им обоим. Многонациональная речь смешивается в странную песню. И если бы Кеннет был романтиком или поэтом своего века, он бы назвал подобное явление «голосом свободы».

Но совершенно с другой стороны он все еще представитель закона и власти.

– Прискорбно. Что ж, Моргана, давайте в очередной раз не будем делать вид, что мы мило ведем светскую беседу, наслаждаясь солнечным днем. Я постепенно утрачиваю терпение. И вы рискуете впасть в немилость.

Они идут очень медленно, и людям приходится огибать их с обеих сторон.

– Слушайте, Кеннет, не обязательно каждый день маячить у меня перед глазами, напоминая, что у меня осталось мало времени. Его практически не осталось у вас, а я совершенно никуда не спешу. Мне не диктует правила корона, я работаю. И предпочитаю, чтобы работа была выполнена хорошо.

Кеннет как никто другой ценит хорошо выполненную работу. Он пытается в мыслях усомниться в профессионализме Морганы, однако у него не выходит. И горько признавать,