но загнать ее под суровый взор мичманов оказалось делом невозможным. Пускай работает сама, лишь бы привела к Сфере и больше не пыталась выкинуть какую-нибудь дурость.

– Не гневайтесь, мисс О’Райли, – примирительно произносит Кеннет, складывает руки перед собой, будто не знает, куда их деть, идя рядом с девушкой. – Я же предупреждал вас, что не люблю ожидание.

Кеннет умеет ждать, однако довольно часто он находится в дурном расположении духа, если его партнеры заставляют его ожидать больше положенного. Он свято чтит сроки, а если дело не выполнят – хуже будет именно тем, кто нарушил условия договора. Моргана ведет плечом и выдыхает:

– Дело не терпит спешки.

И с этим, пожалуй, Кеннет согласен. Но будет непросто объяснить что-то подобное королю, как и любому правителю, не знающему истинного положения дел.

– Я понимаю, мисс О’Райли. Прекрасно понимаю, но и вы меня поймите.

Бентлей пытается разговаривать с ней учтиво, все еще думая о том, что она не забыла, как он приказал швырнуть ее в карцер. Это была вынужденная мера, но разве пиратке объяснишь, что иначе бы она не успокоилась и не приняла бы его условия. Немного жестоко, деспотично, как сказала бы мать – совершенно безобразное обращение с женщиной. Но с О’Райли по-другому и не получается. Она своими выходками и поведением вынуждает его бросаться из крайности в крайность, хоть самого Кеннета это совершенно не радует.

На рыночную площадь выбегает стайка мальчишек. Один из них несется впереди всех, размахивая руками. Он сжимает конверт, вскинув его высоко, подобно знамени или штандарту. Взрослые расступаются, зная, что лучше не сталкиваться с озорующими детьми, имеющими удивительное свойство разносить лавки и лотки. Немолодая кухарка прижимает к груди кувшин молока и громко сетует на отвратительно воспитанный молодняк. Но эти дети столь чумазы и грязны, что им вряд ли известно, кто их отец, а кто-то не видел в глаза даже мать. Они не знают, что такое воспитание.

Кеннет не испытывает особой любви к детям. Даже взращенные в райских условиях золотых клеток, обучающиеся манерам, этикету, музыке и литературе, они не вызывают теплых чувств.

Но мальчишки толпой несутся именно в их сторону.

– Это…

– Капитан! Капитан! Письмо от губернатора! – первый и, видимо, самый главный подбегает к Моргане и передает ей бумагу.

Кеннет по привычке тянется, чтобы взять письмо самому. Ведь это же к нему посылают гонцов с донесениями. Но вовремя отдергивает и уводит руку за спину. Он выпрямляется и все же немного склоняет голову набок, чтобы заглянуть в текст – не может вот так вот оставить все без контроля.

К тому же его самолюбие задето. Какую-то пиратку местные власти почтили своим вниманием, о нем же будто никто и не знает. А ведь он лорд Ост-Индской торговой компании. Моргана кивает мальчишке, достает монету и бросает ему, прежде чем вскрывает письмо, надломив печать.

Тремя пальцами капитан достает лист, разворачивает его, но не склоняет голову, а держит на уровне глаз. Да с такой элегантностью, что это вызывает неподдельное восхищение. Кеннет знает много утонченных женщин, но то, как в Моргане переплетаются повадки разбойников и подлинное аристократическое воспитание, которое ни с чем не перепутать, завораживает. Манеры невозможно подхватить, как лихорадку. И она не «болеет» ими, все сохранилось, как должная часть благородного происхождения.

На листе неформальная записка от губернатора, в уголке не подпись, а фамилия и инициалы. Даже водяной знак на бумаге выглядит серьезнее коротких строчек с приглашением посетить его дом.

– Не поделитесь, мисс О’Райли, что же вам такого написали?

Моргана убирает бумагу и конверт под камзол, поправляет манжеты.

– Губернатор Коулсон просит почтить его визитом.

– Губернатор Коулсон? Он еще жив? – Бентлей делает удивленное лицо, вскидывает одну бровь, будто он не подсматривал. Наверное, в Нассау есть даже свой суд, возможно, банк и подобие образовательного учреждения, не идущего ни в какое сравнение с теми, что есть в Лондоне, но вряд ли этому поспособствовал именно Коулсон. Скорее пираты, хотя за ними Кеннет особо никогда и не замечал страсти к учению.

– А разве он должен был по какой-то причине покинуть сей мир?

Кеннет пожимает плечами. Губернатора Коулсона он помнит еще по их некоторым встречам в игорных клубах английской столицы. И он уже тогда казался ему немолодым мужчиной, отчаянно налегающим на крепкий алкоголь. Впрочем, Бентлей не знает ни одного мужчину, который бы воздерживался от выпивки. Изменился ли губернатор сейчас? Гадать не стоит. Если О’Райли не откажется, то точно сопроводит его прямиком к его дому.

И на правах если не старого друга, то давнего знакомого он без официального визита посетит поместье. Ему самому следовало послать Спаркса к Коулсону, чтобы тот оповестил, какое светило сошло в их порту. Но он слишком увлекся разглядыванием незнакомых ему мест. Хорошие мысли приходят зачастую многим позже, чем того требует ситуация.

– Навестим его превосходительство Коулсона? И покажете мне… Пиратскую республику? Хочу взглянуть на то, что вы отняли у английской короны.

Моргана не очень-то рада подобному положению дел, о чем свидетельствует кислое выражение лица, но Бентлею отказать не смеет. Конечно, она может начать брыкаться, но, сдержанно улыбнувшись, капитан указывает ладонью в сторону.

На них поглядывают, то и дело добавляя испанское escoria или французское envahisseur – «захватчик». Справедливее было бы, если бы последнее бросила Моргана, уж у нее-то найдется что припомнить из истории своей страны. Весьма ожидаемо услышать от нее что-то в духе: «А сколько территорий и земель отняла Англия у коренного населения Ирландии?» – но О’Райли будто и вовсе остается безучастна. И Кеннет решает, что правильнее будет просто последовать за своей спутницей. Тем более что та прибавляет шаг.

– Нассау – обычное место. Прогуливайтесь по улицам, наблюдайте – и вы поймете, чем живут здесь.

Но Бентлей и так наблюдает. И не видит никакой хваленой свободы, за которой так гоняются разбойники. Пока они шли неспешным шагом с лейтенантом, Кеннет даже подметил для себя, что на улицах дежурят солдаты, но уж насколько эффективны их действия и кому они подчиняются – осталось для него тайной.

– Но, может, вы не сочтете за труд и расскажете мне что-нибудь пиратское? Иногда так занимательно развлечь себя разговорами о… непристойном, – лорд выдает короткий смешок.

На улице становится душно, ведь время близится к полудню. Солнце припекает все сильнее и сильнее, и как же было бы прекрасно сейчас очутиться в тени раскидистых деревьев или навеса. Кеннет привык к жарким карибским денькам, но иной раз жаждет очутиться в промозглой Англии. Для него это будет подобно глотку студеной воды из колодца.

– Непристойно лишь то, о чем думаете вы, Кеннет, и ваши солдаты. – Моргана пожевывает нижнюю губу, явно размышляя, затем продолжает, причмокнув: – В