Махгипис (Макс) Эйве (1901–1981) – нидерландский шахматист и математик, пятый чемпион мира по шахматам. В 1970–1978 гг. Эйве был президентом ФИДЕ.

Прежде чем сесть за письменный стол, Алехин подошел к книжной полке, отодвинул в сторону несколько томов и вытащил бутылку коньяка и рюмку. Налив одну рюмку и залпом выпив ее, он с горечью посмотрел на бутылку. «Осталось на донышке», – с сожалением подумал Алехин и, махнув рукой, чтобы не тянуть, тут же выпил остальное. Затем он тщательно спрятал за книги пустую бутылку и рюмку.

В последние дни у него стало привычкой выпивать перед занятиями.

Алкоголь мне помогает, – отвечал он обычно на осуждающие замечания Грейс.

– Итак, Эйве, – вслух произнес Алехин, садясь за письменный стол и принимаясь разбирать одну из последних партий голландца. Передвигая по доске шахматные фигурки, он вспомнил, что сам писал недавно о будущем противнике по заказу одного агентства. Алехин впервые встретил вежливого и корректного голландского математика на турнире в Будапеште в 1921 году. В дальнейшем огромная работа по освоению шахмат позволила ему выдвинуться в ряды сильнейших шахматистов мира.

Эйве обладает редкостным талантом оценить любую свежую идею, найти в ней рациональное зерно и понять практическую ценность. Голландец в совершенстве изучил теорию дебютов, он знает все, что сыграно за последние годы, в его шахматной картотеке занесены и обобщены все новые идеи, ходы и варианты, открытые самыми изобретательными аналитиками всего мира.

Огромный теоретический багаж в сочетании с природными способностями позволили Эйве постепенно улучшать свои спортивные результаты. Особенно силен он оказался в индивидуальных матчах. В турнирах нужно обязательно выигрывать, доказывать превосходство над многими гроссмейстерами, а значит, смело и изобретательно атаковать. В матчах более важно сохранять присутствие духа, подавлять противника спокойствием и выдержкой. Здесь своевременная ничья может сослужить большую службу.

Эйве блестяще проводит матчи. Самообладание, уверенность в себе, спокойствие и крепкие нервы принесли голландскому математику отличные результаты в матчах с выдающимися шахматистами двадцатых-тридцатых годов. «Сам» Капабланка с трудом выиграл матч у Эйве; Алехину и Боголюбову победа над голландцем в тренировочных матчах давалась с большим трудом.

Теоретик, отличный тактик, блестящий знаток шахматных начал – вот кто будет противником Алехина в предстоящей битве. Человек железных нервов, выдержки и спокойствия. Он будет отлично подготовлен к матчу: до Алехина уже дошли сведения о том, что голландцы пригласили виднейших теоретиков мира помочь Эйве в дебютной подготовке. Грюнфельд, Кмох, Маро’ци, Флор – очень опасный будет штаб у Эйве! Алехину нужно обратить внимание на дебюты, иначе окажешься беспомощным.

Таков Эйве. А что сам Алехин? Какова его форма, насколько готов он к предстоящему сражению? Дойдя до оценки собственных слабостей, Алехин поморщился и невольно потянулся к полке. Но тут же вспомнил, что бутылка пуста.

Открыв дверь и подойдя к лестнице, он позвал Мадлен.

– Что вы хотите? – спросила горничная, появившись внизу лестницы.

– Принесите мне, пожалуйста, виски.

Горничная смутилась, на миг отвела глаза от Алехина, затем, собравшись с духом, ответила:

– Виски подается только к обеду. Так распорядилась мадам. Алехин с трудом сдержал порыв бешенства. Как она смеет!

Безобразие! Ну и жизнь ему создали! Но не устраивать же сцену прислуге. Алехин промолчал и, буркнув: «Хорошо!», – отправился обратно в кабинет.

Алехин дает сеанс одновременной игры. Вена, 1936 г.

Руки Алехина дрожали от волнения и негодования, фигурки тряслись в его руках, когда он вновь принялся за партию. Но постепенно он успокоился и мысли его вернулись к предстоящему матчу. «Так не пойдет, – осуждал он сам себя. – Нужно заняться нервами, отдохнуть». Когда он говорил Грейс, что матч с Эйве – труднейшее испытание в его карьере, он имел в виду не только то, что сражаться придется против целой страны.

События последнего времени подорвали здоровье Алехина, расшатали нервы. Необходимость гнаться за каждым франком заставляла его играть во всех турнирах, не упускать ни одного сеанса. А что было делать? Как иначе жить? У него же нет специальных «комитетов помощи», как у Эйве, за его спиной не стоят миллионы любителей, правительство, готовое прийти на помощь.

Говорят, человек к сорока годам подводит первый итог прожитой жизни, суммирует достижения, вскрывает допущенные ошибки. В последнее время мысли Алехина все чаще обращались к собственной судьбе. «Что принесли мне шахматы? – спрашивал сам себя Алехин. – Что дали изнурительные ночные анализы, бесконечные сражения в турнирах, утомительные гастроли по всему свету с сеансами одновременной игры? Двадцать лет стремился к шахматной короне, затем пять лет утверждал свой беспрекословный авторитет сильнейшего шахматиста в мире. Добился всеобщего признания, стали именовать гением комбинаций. Казалось, все достигнуто, идти дальше некуда. О каком еще счастье ты мечтаешь?! Шахматный король, властелин мира!»

После триумфа Алехина в Буэнос– Айресе люди скоро привыкли к регулярным его победам. Имя победителя – Алехина примелькалось в газетных отчетах, постепенно стало надоедать. Наоборот, каждое его поражение становилось долгожданной сенсацией. В то же время что дали ему шахматные успехи? Все та же неуверенность в завтрашнем дне, осточертевшая необходимость драться за каждые пол-очка в турнире. Слава, почет, похвала – что принесли они утомленному чемпиону? Все оказалось мифом! Как в старинной сказке, шахматный король-то оказался голым!

«Сам говоришь, что для успеха нужен стимул, – рассуждал Алехин, механически передвигая фигурки по доске. Раздумье не мешало Алехину понимать ход партии – раздвоенность, выработанная долгой практикой. – Нужна высокая цель, способная вдохновить, вселить новые силы. А какой стимул у тебя? В чем у тебя эта высокая цель, что вдохновляет на творческие подвиги? Красивая шахматная партия дает людям наслаждение, радость. Это правда. Но ты уже давно начал опрашивать сам себя: кому ты даешь радость? Где эти люди, восторгающиеся твоим творчеством? Кому ты доставляешь наслаждение своими эффектными шахматными комбинациями? Французам? Хм! В этой стране внешнего блеска и чувственности не нужен ни ты сам, ни твои шахматные комбинации. Разве что единицам отверженных, убежавших в шахматы от тягот жизни».

И еще одно волновало Алехина, заставляло злиться, нервничать. Неотвязные мысли терзали его последнее время и сейчас, за письменным столом, где-то на севере Франции, он вновь вернулся к этим привязчивым мыслям. Оказывается, имеется место, где его партии нужны, где жадно ловят каждое слово Алехина, досконально анализируют любую его новинку. И делают это не единицы, не отдельные знатоки, а сотни тысяч, миллионы, ценящие шахматы, как народное искусство. Вся страна признала там шахматы, окружила их вниманием, заботой наравне со скрипкой, палитрой художника, палочкой дирижера. Какие удивительные картины рисовали ему Эйве, Флор, побывавшие в этом шахматном Эльдорадо. Какой подлинной популярностью и почетом пользуются там корифеи шахматного искусства! И это в его родной стране,