Мудрые отступили, но Шархи предпочел закрепить произведенный эффект. Он развернулся и полоснул по плечу ближайшего мужчины. Мади пронзительно вскрикнула.

– Убирайтесь обратно в ущелье, идите к Монетному двору, – велел Шархи. – Оставьте двух лошадей и сменную одежду. Эй, северянка, тебе нужна еще одна лошадь?

– Я не беру чужое – это бесчестье. Если перебьем их, смогу забрать как добычу.

Северянка посматривала на сундучок с драгоценностями Мади, слово прикидывая варианты.

– Пожалуй, это лишнее. Пока. Если мудрые ослушаются, вот тогда… – Шархи грубо схватил Мади за шкирку и притянул к себе. – Иди к Монетному двору. Попробуй только расскажи о нас! Слова торговки, да еще и южанки! Знаешь, сколько они стоят против моего слова? Ничего. Проваливайте.

Мудрым не пришлось повторять. Мади встревоженно крутилась около раненого брата, пока остальные собирали товары и оседлывали лошадей с верблюдами. Караванщики исчезли из поля зрения в считаные минуты.

– Хорошо, что они и не думают пойти против меча, – выдохнул Шархи. – Навались они все вместе – пришлось бы несладко. Возьми, он твой, северянка.

Сурия не притронулась к мечу.

– Я не стала бы есть с тобой из одной тарелки, а это еще хуже. Теперь он твой, – отрезала она.

– Как знаешь.

Шархи и Энки переоделись в одежды, оставленные торговцами. Рукава оказались длинноватыми, а вышивка вычурной, но выглядел наряд лучше старых лохмотьев. Особенно Энки понравились мягкие сандалии, в которых каждый шаг давался легко. От синеватой краски на ногах жреца не осталось ни пятнышка.

Шархи наскоро нарисовал на лбу Энки ал'сору мудрого, свою же оставил нетронутой.

– Скоро выйдем к цитадели, – пояснил он. – Мне нет смысла скрываться.

Сурия следила за преображением ал'соры с отвращением.

– Путь так просто не изменишь, – сказала она.

– Ты свободно говоришь с нами. – Шархи закончил работу и отложил кисточку. – В северных землях все низкорожденные такие дерзкие?

– Высокородный и жрец. На севере один бы пресмыкался перед воинами, а второй бы драил полы в своей одинокой хижине. А ты, – она повернулась к Энки, – как ты выжил, жрец? Сейчас ночь, а ты сидел далеко от костра.

– Сейчас довольно тепло – почему бы мне не пережить ночь?

– Они не приходят за вами по ночам?

– Кто «они»?

Сурия ответила долгим взглядом, будто не могла решить, насмехаются над ней или нет.

– Куда ты идешь, северянка? Мы направимся прямиком в Восточную цитадель.

– Значит, скоро наши дороги разойдутся. Я обойду горы и… – Она замолкла, потом сжала губы в упрямую линию.

– Успокойся. Мне все равно, куда ты держишь путь, – усмехнулся Шархи.

Энки смешал остатки целебных трав из запасов Мади и передал флягу с настойкой Сурии. Девушка приняла ее с сухим кивком. Больше путники не задерживались и всю ночь провели в дороге. Слабость от сонного порошка постепенно проходила, а близость цели придавала сил двигаться дальше. Шархи погонял лошадь, и Энки, чтобы поспевать, приходилось пускать в галоп свою.

К рассвету они увидели Восточную цитадель – последний оплот власти ашу'арат перед южными землями, – а к полудню добрались до массивных ворот. Сурия показала жетон, позволявший ей пересечь границу, и ушла с отцом, не попрощавшись. Энки едва заметил ее уход, потрясенно рассматривая массивные каменные стены и огромный двор, вмещавший не меньше сотни дозорных. Цитадель представлялась неприступной горой. Те, кто хотел добраться до южных земель, проходили ее нутро насквозь, но сделать это и остаться незамеченным невозможно.

Энки и Шархи оставили уставших и взмыленных лошадей у перевязи. Животные, понурив головы, тут же принялись пить и недовольно потрясать хвостами, а высокородный решительно направился к охране цитадели.

– Я Шархи из семьи Сайран, родич господина Иль-Нарама. Проводите меня к нему! – крикнул Шархи воинам.

Те с поклонами пропустили Шархи в цитадель и проводили наверх, в комнату, похожую на небольшую библиотеку. Почти все пространство занимали шкафы с книгами и стопки бумаг, аккуратно сложенные у стен. На вершине одной из книжных башенок стояли песочные часы, отмерявшие уходящие мгновения. Редкая вещица – на востоке чаще использовали благоухающие палочки, тлевшие от полуночи одного дня до полуночи следующего и отмечавшие прошедшие часы по нанесенной на них резьбе. Каждый житель обители или города сквозь сон слышал раскатывающийся звон, извещавший, что пора зажечь новую палочку.

Справа от часов Энки приметил стол, на котором не было свободного места от исписанных пергаментов, рядом лежали шелковые подушки. Окна были узкими, едва ли не в ширину ладони, и выходили на восточную сторону, открывая вид на ущелье.

Пахло сандаловым благовонием. С потолка на позолоченных цепочках свисали масляные лампы, выполненные в форме распустившихся цветов. Пол же покрывала мозаика: из черных и золотых мраморных осколков вырисовывался узор черной кобры, душившей поверженного противника.

– Шархи! Не ожидал, что ты придешь, – раздался голос хозяина цитадели.

Иль-Нарам оказался мужчиной средних лет. Высоким, с горделивой осанкой и пронзительным взглядом. Черты лица его были острыми, но по-своему располагающими. В одежде он предпочитал темные оттенки, не носил украшений, но ткани лоснились, не давая забыть об их качестве и высокой цене.

– Иль-Нарам, рад встрече. Нашу семью настигли темные времена. Сейчас главное…

– Кто это? – перебил Иль-Нарам и небрежным жестом указал на Энки.

– Мудрый. Я повстречал его в ущелье. Вместе добираться безопаснее.

– Разумеется.

– С твоей поддержкой я смогу вернуть положение нашего рода. Я властитель по праву, так объявил верховный жрец.

– Варасса из семьи Дадуш новый властитель.

– Только потому, что отца предали и мне пришлось бежать! Высокородные нарушили клятву, обошли ее обманом.

– Отца? – Иль-Нарам приподнял брови. – Впервые слышу, чтобы ты так называл Шадора. Проснулись сыновьи чувства, когда заветный венец был так близко?

– Мне не до шуток.

– Да и я не ценитель шутовских забав.

– Ты не станешь мне помогать, – подвел итог Шархи.

– Нет.

– Наши семьи связаны кровью, Иль-Нарам.

– Моя дочь отныне жена нового властителя – Варассы. С ним связь теснее. И перспективнее. Или ты думал, что я должен пожертвовать своей семьей ради тебя? Наглый щенок! Пора заканчивать нашу встречу.

Воины, ожидавшие приказа Иль-Нарама, зашли внутрь и без особых усилий скрутили Шархи. Все еще не оправившийся от ранения высокородный не мог оказать достойного сопротивления. Энки же сумел нанести один удар – довольно бесполезный, – и его тут же припечатали лицом к стене.

– Я отправлю тебя Варассе живым. Дополнительный подарок на свадьбу. – Он повернулся к воинам. – Заприте его в южной башне, а мудрого выкиньте прочь.

Так они и поступили. Энки грубо стащили по ступеням и вышвырнули из крепости.

– Занимайся своими делами, мудрый, – напутствовали его, обнажая тонкие прямые клинки.

Воспротивиться означало испытать на