– Лешка, ты все-таки редкий гад, где ты был так долго?

А запись тем временем кончилась. Карманов сидел, безвольно свесив руки. Смотреть на него было неприятно, как неприятно смотреть на раздавленного дождевого червяка. Почему-то его совсем не было жалко. Конечно, узнать истинное отношение к себе человека, которому доверял безоговорочно, – это больно. Но слишком много боли эта семейка причинила всем присутствующим, да и не закончилось еще ничего. Ксюша была без сознания, Павел явно ничего не вспомнил. Он растерянно смотрел на Кузнечика, на отца, он изо всех сил пытался вспомнить хоть что-нибудь, но было видно, что безрезультатно. Генерал поднялся, подошел к разбитому окну и, выглянув, отдал какие-то приказания. В дом опять ввалились его люди. Громилы Карманова вопросительно посмотрели на хозяина, но Михаил вяло махнул им рукой. Вышколенные псы не стали сопротивляться, когда у них забирали Павла и Ксюшу. Или теперь их надо называть Артуром и Алиной. Алину сразу увезли, наверное, в больницу. Артур рвался поехать с ней, но генерал не пустил его. Левандовский усадил сына рядом с собой и повернулся к Михаилу:

– Ну что будем теперь дальше делать, господин Карманов? С доказательствами-то теперь полный порядок.

– Делайте, что хотите, – глухо проговорил Михаил, – мне теперь все равно.

– Тряпка! – жестко бросил генерал.

– Да что вы понимаете! – взвился Карманов.

– Все! – отрезал Левандовский. – Ты мужик или кто? Подумаешь, узнал, что жена его мразь! И что, теперь нужно растечься грязной лужицей? Вместо того, чтобы разобраться с дражайшей половиной?

– Я сам отправил ее к своим друзьям, в Литву. И деньги перевел на ее счет.

– Ну баран, что сделаешь. Сам отправил, сам и вернешь.

– А вам, собственно, какое до этого всего дело? – сообразил вдруг Михаил. – Что это вы так заботитесь обо мне? Логичней было бы предположить, что вы меня немедленно арестуете, а вы печетесь о моей личной жизни?

– Знаешь, – генерал устало потер ладонями лицо, – я бы с удовольствием упрятал тебя куда подальше, но мне это невыгодно, да и хлопот много.

– Это как? – не понял Карманов. Да и мы с Алексеем недоуменно смотрели на генерала. Он что, собирается все спустить на тормозах? Заметив нашу реакцию, Левандовский усмехнулся:

– Ну что вы так на меня смотрите? Неужели вам непонятно, что, если я просто засажу этого типа в места не столь отдаленные, то я вряд ли смогу вернуть себе сына и невестку. Да и эта тварь, его жена, уйдет от наказания, поскольку без помощи этого урода мы вряд ли ее найдем. Поэтому, любезнейший, – обратился он к Михаилу, – я предлагаю вам сделку. Поскольку лично вы явились косвенным источником наших проблем, то я не буду преследовать вас, работайте спокойно, но! – голос генерала затвердел. – Но вы обязаны разработать методику возвращения памяти, вы обязаны вернуть мне детей.

– Но я никогда этого не делал, боюсь, что… – замямлил Михаил, но генерал резко оборвал его:

– Ты много чего никогда не делал, но раньше тебя это не останавливало. В общем, так! Если хочешь жить и работать дальше почти так же, как и раньше, ты, во-первых, вернешь мне детей в здравом уме и памяти, во-вторых, твоя лаборатория переходит под мой личный жесткий контроль, а в-третьих, отдашь нам свою жену. Или ты все еще любишь ее и все готов простить?

– Люблю, – угрюмо ответил Карманов, – но я согласен на ваши условия. Я сделаю все возможное.

– Вот и отлично! – поднялся генерал. – Тем более что выбора особого у тебя все равно нет. А теперь пошли, пора браться за дело!

– Да ты что! – глаза Таньского стали похожи на мисочки для хомяков. Я бы сказала – на блюдца, но, представив себе Таньского с глазами в пол-лица, как у стрекозы, содрогнулась. Нет, все-таки мисочки для хомяков подходят по размерам больше. А Таньский от избытка чувств просто изнемогала: – И что, этот Карманов все сделал?

– Ну что значит – сделал? – возмутилась я. – Я когда вернулась домой?

– Вчера.

– Вот. А до этого я неделю прожила у Алексея…

– Ну и как? – замурлыкала подруга.

– Все нормально, – попыталась ответить я легким и независимым тоном, но, похоже, актриса из меня фиговая, во всяком случае, я отчетливо ощутила, как мои щеки заполыхали, а сердце ухнуло куда-то вниз, словно я каталась на качелях.

– Ничего себе нормально! – фыркнула наблюдательная зануда. – Да ты вся огнем горишь от одних мыслей! Наверное, твой Лешка просто виртуоз!

– Дура ты, Таньский! – печально произнесла я. – И с этим уже ничего не поделаешь.

– Это почему это? – возмутилась подружка.

– По кочану это, – припечатала я. – Чтобы ты впредь не молола всякой ерунды, я скажу тебе только одно: Лешка – это я, а я – это Лешка. И все. Без комментариев.

– Понятно, – Таньский тяжело вздохнула. – Завидую я тебе, подруга, столько приключений выпало, просто сериал какой-то. И еще твой Лешка! А тут… – зашмыгала она носом, – скука и серость, с утра до вечера – цифры, цифры, меня уже тошнит от этих цифр, они мне по ночам снятся вместо эротических сновидений.

– Да ладно, Таньский, не грусти, – накапала я подруге еще «Кэролайнза», – будет и у тебя праздник, вот увидишь! Давай-ка пока сладенького лизнем.

– Ну давай. Так что там дальше-то, ты же не дорассказала! – опять загорелись любопытством глаза Таньского.

– Так вот. Ксюша, ой, все время забываю, что она Алина, слава богу, пошла на поправку. И самое удивительное, что она сама все вспомнила! Тут, наверное, все вместе сложилось – и потрясение, которое она испытала при виде Кузнечика, и то, что она ударилась головой, во всяком случае, теперь она уже дома и не отходит от дочери, а та от нее.

– А ее муж?

– Вот с Артуром сложнее. Поскольку им с Алиной лекарство вводили внутривенно, то и стирание личности получилось сильнее. Мне ведь Жанна с текилой дала препарат, поэтому, думаю, мне было проще вернуться. Алине помог материнский инстинкт, это штука серьезная. А у Артура пока проблемы. Его пришлось положить в клинику Карманова.

– У него что, своя клиника?

– Ну, не совсем чтобы клиника, у него закрытая исследовательская лаборатория в лесу, где он и разрабатывает свои препараты.

– А ее что, не закрыли?

– И не закроют, правда, работать он теперь будет под контролем генерала Левандовского и только на его контору. Сейчас у Карманова одна задача – вернуть память Артуру. Кстати, вместе с Артуром в лаборатории и Марина, кухарка, лежит, ее, оказывается, эта зараза тоже переделала, видите ли, ей захотелось вкусно кушать!

– Вот же…! – в сердцах выпалила Таньский. – Извини, конечно.

– Да ладно, по-другому-то и не скажешь! – махнула рукой я.

– Так ее смогли вернуть, Жанну эту?