будущее, что она может пророчествовать. Столкнувшись с этим, Андрей, по его собственному признанию, испугался: «Я никогда в жизни не мог представить себе, что в кино может получиться такой точный отпечаток. По этому поводу можно было раньше только теоретизировать. Сказать: „А вот где получило отражение состояние автора или его взгляды на жизнь?“… Такое впечатление, что это [„Ностальгия“] внутренний монолог, зафиксированный не специально, как бы энцефалограмма».

В ходе поездки Гуэрра лишь из вежливости соглашался с тем, что посещаемые прелестные уголки не подходят для героя: «Он [Тарковский] прав, но я показываю ему все эти места, потому что он впитывает в себя красоту Италии. Потом он может выбросить всё это из головы. С другой стороны, я тоже хочу спросить. Если сюда приезжает русский человек на месяц, для чего он приезжает? Он приезжает или по работе, или, я не говорю, как турист, но ради культуры. По-моему, наш персонаж будет абстрактным, если мы больше ничего не покажем. Я согласен, что мы не должны демонстрировать слишком много этой красоты, но я бы не хотел, чтобы этот человек был абстрактным… Я хотел бы привести пример. В моём городке есть художник, которого зовут Федерико Морони. Очень хороший. И выдающийся учитель. Однажды он дал своим ученикам в левую руку по железному шару, а в правую вложил по карандашу. И сказал нарисовать круг. И дети нарисовали круг. Но это не был плоский круг. Это уже был круг, который имел объём, то есть он содержал в себе вес шара, находившегося в левой руке. Так что я хочу вложить в левую руку Андрея как можно больше видов Италии, чтобы, если завтра он сфотографирует какое-нибудь поле, что-нибудь безымянное, то в нём содержались бы и все эти красоты».

Понимая и разделяя творческие задачи, сценарист не проецировал на режиссёра то, что друг говорил о персонаже, хотя в Тарковском уже начинал рассуждать сам Горчаков. Вот ещё одно высказывание Андрея из «Времени путешествия»: «…Меня это беспокоит. Я чувствую себя таким праздным человеком. Я не привык к такому состоянию… Мне очень важно, чтобы мы столкнулись с жизнью. Не с красотой Италии, не с красотой её архитектуры, а с людьми, с работой, с происшествиями, с чувствами. Тогда мне будет легче». «Ты прав абсолютно, — отвечает Гуэрра, — но я хочу спросить: сколько дней мы путешествуем по Италии? Четыре дня». «У меня такое чувство, что мы путешествуем уже две недели». Фантастическая поездка по живописнейшим местам оказалось режиссёру в тягость. Более того, из дальнейшего повествования станет ясно, что этот сказочный регион отвратит Тарковского настолько, что он ни разу не вернётся сюда потом. Мы же проследуем удивительным маршрутом, вобравшим в себя множество подлинных жемчужин Апеннинского полуострова.

19 июля, выехав из Рима, путешественники отправились к карстовому провалу долины Поццо-д’Антулло (@ 41.758611, 13.364722), расположенному неподалёку от городка Коллепардо и известному также как «козлиная пропасть». Это уникальное природное образование представляет собой своеобразный колодец диаметром около трёхсот и глубиной порядка восьмидесяти метров, считаясь крупнейшим и живописнейшим из себе подобных в Европе. Впрочем, раньше он был несколько глубже, поскольку известный немецкий писатель, историк и путешественник по Италии Фердинанд Грегоровиус писал в 1858 году, что «таинственный провал имеет окружность в полторы тысячи шагов и уходит вглубь на сто пятьдесят метров» (см. фото 15). Трудно сказать, что именно имел в виду Грегоровиус под шагом. В древнерусской традиции эта величина примерно соответствовала аршину, то есть составляла семьдесят один сантиметр. Греки же называли так расстояние между следами одной и той же ноги, то есть вдвое большую дистанцию. Однако, метр исключает неоднозначность, провал был глубже, но уже тогда его стены покрывали вычурные сталактиты, которые, будучи искривлёнными ветрами, походили на ужасные зубы. С каждым годом пещера всё больше напоминает разверзнувшуюся пасть гигантского чудовища. Апокрифическое предание утверждает, будто жерло возникло в результате того, что местные крестьяне осмелились трудиться в день Успения Богородицы и поплатились, сгинув в пропасти. Более поздний фольклор дал волю фантазии, связывая появление провала с поглощением ведьм, троллей и гномов. Тем не менее место вовсе не производит зловещего впечатления, поскольку стены его покрыты пышной растительностью, а по дну временами даже протекает ручей.

Вообще говоря, в окру́ге очень много пещер. Видимо, «колодец» возник в результате движения грунтовых вод, вызвавших обвал грота. Местные жители поговаривают, что где-то в провале имеется скрытый вход в огромную систему туннелей, что, впрочем, за прошедшие века не нашло подтверждений. Да и стоит ли их искать? Нужно ли проверять сказку с помощью геологической разведки?

Штормовая сила первого впечатления заставила Тарковского зафиксировать на плёнку и Поццо-д’Антулло, и обнаруженный неподалёку монастырь, но эти кадры во «Время путешествия» потом не вошли. Дневниковая запись от 19 июля содержала перечень того, что непременно следовало заснять для будущей картины. Этот список включал «место, похожее на Россию», «рассвет в пустынном городе», «монастырь», «вспаханную землю», утреннюю оливковую рощу со священником, телефонный разговор с Тонино, встречу с Лорой и её мужем возле машины, стоящей на просторе… Приводились и варианты музыкального оформления фильма: от русских народных песен через записи Астора Пьяццоллы к католической церковной службе. Тем, кто посмотрит картину, станет ясно, насколько далеки первоначальные соображения от конечного результата. Но концепция этой ленты, равно как и многие ключевые идеи «Ностальгии», сформируется в течение нескольких последующих дней.

Путевые заметки полны упоминаний о «невероятной», «несказанной», «изумительной» или иной красоте. Вот что Тарковский писал о месте ночлега: «Остановились в безумном отеле „Сарацин“ рядом с Амальфи, с удивительной красоты внутренним двориком собора». По пути компания, видимо, заезжала в Неаполь, потому, почти наверняка, живописнейший спуск с гор Латтари к гранд-отелю «Сарацин» (@ 40.618897, 14.576493) они преодолевали уже в темноте.

Само место ночного пристанища заслуживает отдельного разговора. Гостиница расположена в деревне Конка-дей-Марини на идущей вдоль береговой линии автостраде SS163. В этом очаровательная особенность киноцентричной Италии: первое, что сообщают местные экскурсоводы о деревне — вовсе не сведения о древнейшем поселении, основанном ещё тирсенами и завоёванном римлянами в III веке до н. э. Сначала путешественник узнает, что Конка-дей-Марини — излюбленное место отдыха кинозвёзд. Впрочем, это также можно списать на склонность к сплетням о сладкой жизни, поскольку сразу за этим непременно последуют байки, как здесь проводили время члены семьи Кеннеди, а также Джанни Аньелли — глава «итальянской гордости», автомобильного концерна «FIAT». Все эти люди раньше или позже останавливались в «Сарацине».

Подобные сведения могут немало удивить неподготовленного туриста, поскольку с шоссе отель выглядит как небольшая