Были, однако, уши, что слышали слова Хурина, и вскоре вестьо том дошла на север, к Черному Трону; и усмехнулся Моргот, ибо знал теперьдостоверно, где находятся владения Тургона, хоть и ни один его соглядатай несмог до сих пор, благодаря орлам, пробраться в край за Окружные Горы. Таковобыло первое лихо, причиненное освобожденьем Хурина.

Когда опустилась тьма. Хурин сошел со скалы и забылсятяжелым горьким сном. Но во сне услыхал он рыдания Морвен и голос ее, звавшийего по имени; и показалось Хурину, что голос исходит из Брефиля. С наступлениемдня пробудился он, встал и двинулся назад, к Бритиаху; и пройдя по краюБрефиля, к ночи пришел к Перекрестью Тэйглина. Ночные стражи видели его, но ужасовладел ими, ибо решили они, что видят призрак из древнего кургана, что бродит,окутанный тьмой; посему Хурина не задержали, и он пришел наконец туда, где былсожжен Глаурунг, и увидел высокий камень, стоявший на краю Кабед Наэрамарта.

Хурин, однако, не смотрел на камень, ибо слишком хорошознал, что там выбито; и увидел он, что не один здесь. В тени камня, склоняголову на колени, сидела женщина; и в то время, как Хурин молча стоял над нею,она отбросила капюшон и открыла лицо. Была она седой и старой, но внезапновзгляд ее встретился со взглядом Хурина, и он узнал ее; ибо, хоть глаза ее былибезумны и полны страха, в них все еще сиял свет, за который в былые годы еезвали Эледвен, самой прекрасной и гордой среди смертных женщин Древности.

— Наконец-то ты пришел, — молвила она. — Яслишком долго ждала.

— Путь был темен, — отвечал он. — Я пришел,когда смог.

— Слишком поздно, — сказала Морвен. — Онипогибли.

— Знаю, — сказал он. — Но ты-то жива.

— Жизнь моя на исходе, — молвила Морвен. —Уйдет солнце, уйду и я. Времени осталось мало, поведай же мне — как отыскалаона его?

Хурин, однако, ничего не ответил ей, и так они сидели укамня и более не произнесли ни слова; когда же зашло солнце, Морвен вздохнула,сжала его руку и замерла, и Хурин понял, что она мертва. Он взглянул на нее всумерках, и ему почудилось, что следы горя и тяжких лишений исчезли с ее лица."Она ушла непобежденной", — молвил Хурин, закрыл ей глаза исидел при ней, недвижимый, пока опускалась ночь. Ревели воды в теснине КабедНаэрамарта, но он ничего не слышал и не ощущал, ибо сердце в нем окаменело. Ноналетел ледяной ветер и швырнул в лицо обжигающим дождем; и пробудился Хурин, игнев черной тучей поднялся в нем, затмевая разум, так что лишь одного желал онныне — отомстить за беды его и его родных; обвинял же он в горе своем всех, ктокогда-либо имел с ним дело. Встал он и сделал для Морвен могилу над КабедНаэрамартом, с западной стороны камня; на камне же он высек следующие слова:"Здесь лежит также Морвен Эледвен."

Говорят, что арфист и провидец из Брефиля Глирхуин сложилпесню, в которой поется, что Камень Горести никогда не будет осквернен Морготоми не будет опрокинут, даже, если море покроет всю землю; так и случилосьпозднее, и Тол Морвен все еще стоит вдали от новых берегов, что были сотвореныв дни гнева валаров. Но Хурина там нет, ибо судьба вела его дальше, а Теньследовала за ним по пятам.

Хурин переправился через Тэйглин и направился на юг подревнему тракту, что вел в Наргофронд; далеко на востоке зрел он вершину Амон Руди знал, что произошло там. Вскоре достиг он берега Нарога и переправился черезбурную реку по камням обрушенного моста, как незадолго до него сделал этоМаблунг из Дориафа; и вот он, опираясь на посох, стоял перед разбитыми ВратамиФелагунда.

Надо сказать, что после ухода Глаурунга карлик Мим пришел вНаргофронд и пробрался в разоренные чертоги; он завладел ими и сидел там,перебирая золото и драгоценности, просеивая их сквозь пальцы, ибо никто непришел бы сюда ограбить его — из боязни духа Глаурунга и самой его памяти. Новот некто явился и встал у порога, и вышел Мим, и спросил, что ему надобно.Хурин же молвил: "Кто ты, что не дозволяешь мне войти в дом ФинродаФелагунда?"

И отвечал карлик:

— Я — Мим, и прежде чем горделивцы заявились сюда из-заМоря, гномы обитали в чертогах Нулуккиздина. Я лишь вернул себе то, что и такмое; ибо я последний из моего племени.

— Недолго же будешь ты наслаждаться своим наследством,ибо я — Хурин, сын Галдора, вернувшийся из Ангбанда, а сыном моим был ТуринТурамбар, которого ты, быть может, еще не забыл; именно он убил драконаГлаурунга, разорившего чертоги, где ты ныне сидишь; и не думай, что неведомомне, кем предан Дракон Дор-Ломина.

Тогда Мим в великом страхе начал молить Хурина, дабы тотвзял все, что ни пожелает, только бы сохранил ему жизнь; но Хурин не внял егомольбам и убил его пред вратами Наргофронда. Затем он вошел в мрачное место,где, рассыпанные по полу, в разоре и мраке лежали сокровища Валинора; иговорят, что, когда Хурин покинул развалины Наргофронда и вновь оказался подоткрытым небом, из всех этих несметных сокровищ он нес с собой лишь одно.

Потом Хурин отправился на восток и пришел к ПолусветномуОзерью, что у водопадов Сириона; там перехватили его эльфы, охранявшие западныерубежи Дориафа, и доставили в Менегрот, к королю Тинголу. С изумлением игоречью взирал Тингол на сурового и старого человека, узнавая в нем ХуринаТалиона, пленника Моргота; но приветствовал он Хурина учтиво и оказал емувсяческий почет. Хурин же ничего не отвечал королю, но выхватил из-под плащато, что принес с собою из Наргофронда; и было это не что иное, как Наугламир,Ожерелье Гномов, созданное некогда для Финрода Фелагунда мастерами Ногрода иБелегоста, самое знаменитое их творение в Давние Дни; Финрод ценил его вышевсех сокровищ Наргофронда. И это ожерелье бросил Хурин к ногам Тингола сбезумной и горестной речью.

— Прими же плату за то, что так хорошо позаботился ты омоей жене и детях! — вскричал он. — Вот Наугламир, чье имя известномногим эльфам и людям; я принес его тебе из тьмы Наргофронда, где оставил егородич твой Финрод, уходя в путь с Береном, сыном Барахира, дабы исполнитьвеление Тингола из Дориафа!

Тингол взглянул на сокровище и признал в нем Наугламир, ислишком хорошо понял, что замыслил Хурин; однако, исполненный скорби, онсдержал свой гнев и стерпел презрение Хурина. И тогда молвила Мелиан:

— О Хурин Талион, Моргот оплел тебя чарами, ибо тот,кто взирает на мир глазами Врага, желая или не желая того, видит всеискаженным. Долго время сын твой Турин жил в чертогах Менегрота, любимый ипочитаемый, как сын короля; отнюдь не по воле короля, либо моей, не вернулся онв Дориаф. А после того жена твоя и дочь были приняты здесь с почетом идобросердием; и мы сделали все, что могли, дабы отговорить Морвен от путешествияв Наргофронд. С голоса Моргота обвиняешь ты ныне своих друзей.

Услыхав эти слова Мелиан, замер Хурин и долго смотрел вглаза владычицы; и здесь, в Менегроте, защищенный от Тьмы Врага Завесой Мелиан,он узнал наконец правду обо всем, что было свершено, и испил до дна чашугоречи, что отмерил ему Моргот Бауглир. Ни слова более не молвил он о прошлом,но, склонясь, поднял Наугламир, что лежал у подножия трона Тингола, и протянулего королю с такими словами: