— Ладно, Кэл, я тебе так и так это отдам, но да сохранит Сила твою задницу, если все пойдет наперекосяк.

Скирата обернулся. Он был по-настоящему удивлен: похоже, что он не блефовал. Он действительно уходил и не собирался Обриму ничего рассказывать.

— А что, если все пойдет плохо, Джаллер? На тебя просто твое начальство наорет, а вот мои парни умрут.

— Как и мои, если они случайно встанут у них на пути.

— Значит, не лезь в это дело.

— Хорошо, когда твои ребята сцапали ту женщину? — спросил Обрим.

— Во второй половине дня.

— Ну, знаешь, кто-то еще хотел связаться с нашим неотразимым другом по служебному комлинку незадолго до того, как СБК выехала к нему домой час назад.

— Хочешь сказать, что в ВАР с ним работает кто-то другой?

— Да, и если бы мы смогли засечь точку передачи, то я бы тебе сообщил.

Плечи Скираты поникли.

— Спасибо, дружище.

— Не за что. Просто постарайся меня предупредить в следующий раз, перед тем как начнешь очередную войну, договорились?

— К слову, хорошо ты журналистам дыму в глаза пустил. Война банд.

— Это практически правда. Но скажи спасибо моему склизкому другу, Мару Ругеяну. Уж ему ты точно задолжал.

Скирата закатил глаза. Пятый продолжал удивляться политическим махинациям Корусанта. Он уже не в первый раз радовался, что его дело — стрелять или быть подстреленным. На то, чтобы думать о плане, времени не было: ты или быстрее врага, или труп.

— Ругеян захочет услышать добрую весть, — сказал Скирата. — Давай его ею обеспечим.

Обрим грустно улыбнулся Пятому и сделал жест, словно бы выпивая кружку эля:

— Ты же не забыл о выпивке?

Они ушли из морга, оставив в нем Обрима, и спустились на служебном турболифте, чтобы потом исчезнуть среди поздней вечерней толпы вокруг комплекса СБК и выйти на платформу такси, где Джусик должен был их подобрать. Скирата лишь кинул взгляд на трех невинных жителей Корусанта, которые тоже там дожидались, и они дружно решили, что свои срочные дела стоит обстряпать где-нибудь в другом месте. Кэл'буир при желании мог выглядеть совершенно не по-отечески.

Пятый поднял воротник, все еще чувствуя себя практически голым без брони. Скирата порылся в кармане, достал батончик засахаренных фруктов и разделил его надвое. Больший кусок он протянул Пятому.

— Что теперь? — спросил тот.

— Это единственный хороший след, что у меня есть, — сказал Скирата, — и выглядит это так себе, но мне лень все бросать и начинать сначала.

— Уверен, что сепы уже разыскивают новый источник взрывчатки. Будь мы на Киилуре или другой горнодобывающей планете, они бы с легкостью нашли что нужно. На городской планете вроде этой… достать парочку бластеров — дело плевое, но вот закупка взрывчатки привлечет внимание. Может, тут нам стоит воспользоваться нестабильными запасами Ордо.

Скирата перестал жевать:

— Не знаю, с чего нам в голову приходят одинаковые идеи: из практичности или потому, что я вас тренировал и теперь вы поголовно такие же психи, как и я, сынок.

— Ну, они уже знают, что их изначальная партия не прилетела, так что можно использовать все это в качестве приманки.

— И тут мы вспоминаем про Киббу.

— А вот это уже опасно.

— Нет, просто вот чем полезны хатты. Они — одна большая рекламная сеть для ублюдков. Поскольку он думает, что мы тут прокручиваем личные делишки без разрешения ВАР, зачем нам его расстраивать? Он может рассказать, что у Кэла есть товар.

— Но тогда они узнают про нашу базу.

— Думаешь, Киббу захочет всем рассказывать, что мы находимся в его драгоценном отеле, учитывая потенциальные неприятности и разрушения? Он не станет говорить о местоположении. Ему жить хочется.

— Но ты же скажешь Обриму, верно?

— Только про место, где мы будем производить доставку нашим клиентам, — сказал Скирата, — и только ради того, чтобы СБК держались подальше.

Он умолк. Вокруг них сновали обычные туристы и горожане десятков различных рас, выныривая и заходя в ярко освещенные клубы, рестораны и магазины. Все они старались держаться подальше от Скираты, который выглядел как классический бандит. И все они были разодеты в экзотические цветастые одежды, болтали и радовались жизни: они держали под руку друзей или за руку тех, кого любили, или шли с детьми, которые никогда не видели город-планету в ночи.

Пятый знал, что чувствовали эти дети. Для него это было такое же чудесной красоты зрелище, что и в первый раз, когда он увидел город из пассажирского отсека полицейского транспорта. Но сейчас город для него был чужим. У него в нем не было прав, и он знал, что никогда не сможет полностью понять это место.

Гражданские вокруг и знать не знали, что происходило прямо посреди их безопасной ежедневной жизни. В нескольких метрах от них наемник и солдат, не получившие официальных приказов, собирались отправить на черный рынок достаточно взрывчатки, чтобы сровнять с землей целый квадрант.

Но тут все было честно. Пятый ведь тоже ничего не знал об их жизни, их горестях и радостях.

«Мы живем в параллельных мирах. Мы видим друг друга, но никогда не встречаемся».

По крайней мере, Дарман нашел себе мостик в нормальную жизнь, если джедаев можно было назвать нормальными. Пятый подумал: знает ли его брат, что об их отношениях с генералом уже всем известно?

На месте Дармана ему было бы все равно.

* * *

ОПЕРАЦИОННАЯ БАЗА, «ХАТА КИББУ», 00:56, 381 ДЕНЬ ПОСЛЕ БИТВЫ НА ДЖЕОНОЗИСЕ

Ордо разложил на столе плотно замотанные пакеты с термопластоидом пятисотой марки, складывая по десять штук в ряд. Дарман взял один из них и принялся рассматривать с выражением истинного гурмана по части взрывчатки.

Любопытно было видеть, что именно позволяло Дарману расслабиться и чувствовать себя уверенно, подумала Этейн. Потому что сидеть на пятидесяти килограммах сверхмощной взрывчатки… ее это определенно не успокаивало.

— Дар, прекрати, — сказал Девятый. — Хотелось бы, чтобы отель был на месте, когда Вау сюда приедет. Постараешься, чтобы это место не взлетело на воздух в ближайший час?

— Эта штука совершенно безопасна, если только ты не сунешь в нее что-то металлическое, чтобы запустить электролитную реакцию, — ответил Дарман. Он улыбнулся Этейн, после чего швырнул пакет размером с ладонь Девятому. — Удесии, нер вод.

Девятый поймал взрывчатку и выругался. Потом швырнул ее обратно.

Этейн слышала звук душа в уборной. Она также видела, как Атин бродит вокруг, рассеянно разглядывая грязный ковер, как если бы он заучивал про себя речь. Он распространял вокруг себя возмущение в Силе, от которого веяло последствиями битвы. Она чувствовала чистую горечь Атина на Киилуре, боль от потери братьев на Джеонозисе и легко представляла темные глубины его души.