– Но… – Олке взглянул на него так, что Ульм осёкся.

– В смысле… Да, конечно.

– Чем быстрее вы с этим справитесь, тем лучше.

– Да, конечно, – повторил Ульм, а потом рискнул. – Но когда… когда я смогу вернуться к полевой работе?

– Когда я скажу, – отрезал Олке. – Сидишь так, как будто недавно тебя хорошо отделали, Гарт. Как я предупреждал: Нижний город – неподходящее место для неоперившихся птенцов вроде тебя. – Он хмыкнул, и Ульм понял: наставник уже меньше злится на него. – Люди там беспощадны даже к своим. Помнишь тех двоих контрабандистов, которых мы взяли в Парящем порту по твоему первому делу, м?

– Да, – прошептал Унельм. – Помню. А что?

«Я хочу освободить своих людей, чтобы и они, и то, что они знают, были в безопасности».

– Убиты при перевозке в крепость. – Олке внимательно смотрел ему в лицо, но Унельм удержался, не опустил взгляд. – Пока неизвестно, кто именно это сделал… Но несомненно одно: это были люди из их же шайки. Не особенно они и таились.

– Как жестоко, – пробормотал Унельм, и Олке кивнул:

– О да. Связаться с подобными людьми было бы огромной ошибкой. Но все совершают ошибки, Гарт. Особенно в юности. Умные люди отличаются от глупых тем, что делают выводы. Я всё ещё хочу видеть тебя в отделе. Но не повторяй своих ошибок, Гарт. Или наши договорённости придётся пересмотреть.

Ульм забормотал слова благодарности, но Олке только рукой махнул.

– Иди в архив, Гарт. И если наткнёшься на что-то интересное… Или если вспомнишь что-то, о чём следовало бы мне рассказать, пожалуйста, не жди, пока Стужа зацветёт. – Он цепко схватил Ульма за рукав, достал из кармана мелок из хаарьей жёлчи и нарисовал на его запястье кружок. – Вот. Возможно, я не буду в доступе по почте. Возьми мелок – обновляй каждый день. У меня вторая половина. Если будет что-то срочное – прикоснись к кружку… сам знаешь. Но, сперва, будь любезен, убедись в том, что информация стоящая. Потому что я постараюсь как можно быстрее добраться до тебя, где бы ты ни был.

Технология с мелками и вправду была Ульму знакома, правда, обычно её использовала Мем. Унельм знал, что с момента активации кружка на коже мелком одним участником связи, второй чувствует, где его искать – с очень высокой точностью. После этого по полученным координатам можно прийти самому, а можно отправить кого-то другого. Олке обещал явиться сам – значит, быть может, уже злится? Спрашивать Ульм не решился – только кивнул наставнику перед тем, как выйти из каморки. Он почти закрыл за собою дверь, когда Олке кивнул в ответ.

Оказавшись в архиве, Ульм без сил опустился на стул перед доставленными в отдел отчётами, запустил пальцы в волосы. Контрабандисты не шли из головы.

Заключив сделку с Верраном, Унельм обрёк двоих людей на смерть. Да, они были преступниками, да, едва не убили его самого… И всё же их кровь теперь и на его руках.

«Я не хотел».

«Ты не в первый раз говоришь так, Унельм. И вот, гляди-ка: всё больше крови на тебе. Думаешь, совпадение?»

Осуждающая часть говорила голосом Сорты. Ульм с досадой потёр лицо, ойкнул от боли – слишком резкое движение отозвалось в ребре.

Думать о контрабандистах было теперь без толку. Раз такой человек, как Верран, подписал им смертный приговор, они всё равно были обречены… С помощью Ульма или без неё.

И такому человеку, как Верран, он должен был услугу.

– Уймись, – сказал он вслух. – Не думай об этом. Сосредоточься на деле.

Он уныло поглядел на папки отчётов об охотах. Таблицы, таблицы, таблицы на пожелтевших ломких страницах… Явно не самое популярное чтение. Некоторые придётся листать особенно осторожно, чтобы не повредить. Несколько дней насмарку – и именно сейчас, когда он был так близко?

Он пролистал несколько отчётов, рассеянно пробегая взглядом по бесконечным строчкам с препаратами и препараторами, датами и снитирами…

Всё это заведомо не имело смысла. И без этих тяжёлых пыльных папок, наводящих уныние одним своим видом, он знал, что делать дальше.

Глаза, изуродовавшие лица жертв, не были добыты на одной из охот, перечисленных в этих таблицах, а если и были – то уж точно не были внесены сюда. В конечном счёте они попали в руки к Хольму Галту, препаратору, сотрудничавшему с чёрным рынком, завсегдатаю «Хлада».

Там же пела Томмали – красавица-охотница, ходившая в Нижний город встречаться со своим любовником, молодым динном, наследником дома Рамсонов. Он слишком боялся потери репутации, и выбрал для встреч с препаратором самое злачное место в Химмельборге. Этот выбор вышел ему боком – о встречах узнали. Рамсон бросил охотницу, опасаясь скандала, и терзаемая ревностью и обидой женщина решила отомстить…

Кьерки, друживший с Томмали, а быть может, влюблённый в неё – судя по материалам допросов, он был к охотнице близок, – подрался с Рамсоном. Значит ли это, что именно он потом его и убил? Вряд ли, но он вполне мог помогать Томмали в осуществлении мести.

«Думай, – сказал ему ласково голос Гасси. – Это легко».

…С другой стороны, с чего он вот так легко взял и сбросил Кьерки со счетов? Комендант общежития наверняка знал об отношениях Миссе и Лери. И если за Аллеми тоже водились какие-то грешки, мог проведать и об этом. Кто, как не комендант, знает, кто из препараторов возвращается в Гнездо в поздний час, кто рыдает ночами в подушку?

Он мог мстить не только за Томмали, но и за других обиженных девушек. Унельму показалось, что Кьерки был как раз из тех, кто склонен всех опекать.

В конце концов, они с Томмали могли действовать вместе.

Ульму показалось, что он почувствовал ободряющее прикосновение Гасси у себя на плече.

Оставалось ещё одно важное звено в общей цепи – звено, которое может подтвердить или опровергнуть его теории.

Его мысли вернулись к Хольму Галту. Злосчастный препаратор, которому не посчастливилось продать товар не тому человеку, который погиб столь своевременно… Оставалось выяснить, как именно. Любые неясные обстоятельства, хотя бы косвенно увязывающие его гибель с Томмали или Кьерки, станут окончательным поводом к тому, чтобы – на свой страх и риск – бросить пыльные папки и запросить у Мем разрешение на обыск. Интересно, выдаст ли она его в отсутствии Олке? Или тот предупредил её, что Улли Гарт наказан?

Как бы то ни было, сперва он должен убедиться. Кажется, в тот момент он как никогда сочувствовал наставнику, которого