Когда дело касалось воды, Стас не принимал никаких решений.

Сколько бы раз он ни тонул, его спасали. Рядом оказывался кто-то — и вышвыривал его обратно в жизнь, дрожащего, мокрого, как новорожденного котенка, способного только помереть и обреченного на это — пусть даже в сухости и комфорте. Интересно, что будет, если дать котенку выбор?

Подумав об этом, Стас спрыгнул с перил и дал ноябрьской воде фору. И когда она оглушила его и ослепила, когда ее попытки протолкнуться ему в легкие стали настойчивее, в голове у Стаса сформировалось четкое понимание: нужно обратно.

Из безвольности он вдруг стал олицетворением целеустремленности и принялся загребать под себя воду; слышал в детстве, что научиться плавать по-собачьи — это проще простого. Ни хрена это было не проще.

Река упорствовала все сильнее и, будто трясясь от смеха, решительно отхлестывала его попытки закрепиться на поверхности.

Но в конце концов его, конечно же, спасли. Нащупали капюшон толстовки с надписью F*CK THE POLICE, потянули, обхватили за талию — и устремили вверх, к темноте и кислороду.

В конце концов его, конечно же, спасли.

Но за несколько секунд до этого он сделал свой выбор.

Черные Данины волосы облепили голову тонким шлемом. Выглядело забавно, но Стас не стал ждать, что Даня взъерошит их — сделал это сам. И напоролся на колючий, непонимающий взгляд.

— Т-ты д-дурак? — стуча зубами, спросил Даня. Кто его знает о чем: о внезапной фамильярности Стаса, о том, что он бросился в воду, или обо всем сразу.

— Спасибо, т-ты спас меня. — Глядя на Данин распухший нос, с улыбкой бороться было бесполезно.

— Ты д-дурак, — заключил Даня, поднимаясь, тщетно пытаясь согреть себя руками. — К-короче, Самчик в универе з-заметил, что за тобой с-следит этот Артем, и понял, что сегодня он попытается т-тебя убить. Не знал только где, а п-проследить за ним не получилось, пот-терял в час пик в метро. Позвонил т-тебе, но никто не ответил. Поэтому позвонил мне, чтоб я тебя нашел. И я нашел тебя и Арт-тема на Речном. А б-больше никог-го зд-десь не было. Это ясно?

— Ясно, — подтвердил Стас, подозревая, что улыбка, терзающая уголки его губ, неуместна максимально.

Даня помедлил, словно сомневаясь, стоит ли, но в итоге сказал:

— Сам себя теперь спасай.

И пошел к Речному, дрожа от холода, оставляя на едва высохшем после недавних дождей асфальте мокрый след. Из полицейской машины, остановившейся на краю площади, выскочил следователь Самчик в пижонском пальто и побежал Дане навстречу.

Стас посидел еще немного, пока холод, углубляющийся с каждой секундой, не заставил его встать на ноги. На улице было градусов пять, но мокрая одежда словно примерзала к телу. Стас с трудом выпрямился и сделал вдох, отмечая раздражение в горле, слабое покалывание в носоглотке. Удивительную ясность в голове.

Небо начало светлеть.

Это был не брызжущий красками рассвет, от которого спирает дыхание и думается о хорошем. В ноябре таких рассветов и не бывает. Это было просто небольшое просветление над рваной линией городского горизонта. Едва заметная светлая полоска на пограничной синеве, тянущейся в ночь.

Просто просветление. Но Стас смотрел на него и не мог оторвать глаз. Все вдруг стало таким насыщенным и живым: цвета, звуки, ощущения. Может, даже он сам.

Показалось? Да нет же, все точно.

Стеклянный колпак исчез.

Жизнь Стаса не обрела смысл.

Но в том предрассветном мареве на Речной площади, под аккомпанемент выстукивающих зубов Стас впервые увидел в ней что-то прекрасное.

Потом

Когда утром Стаса привезли домой, кроме трезвеющей матушки там ждал отец — и высокая женщина с ярко-оранжевыми волосами и самой теплой улыбкой на свете. Так он познакомился с Лерой, второй папиной женой.

Впоследствии именно благодаря ее связям матушку удалось устроить в элитный реабилитационный центр. По секрету Лера назвала Стасу имена известных пациентов, проходивших там лечение в разное время. Ни одно из них Стасу не было знакомо.

Общение матушки со Стасом — в телеграме — после длительного перерыва напоминало прощупывание незнакомой почвы. В основном они обменивались фотографиями. Стас присылал матушке урбанистические рассветы, ради которых научился просыпаться пораньше. Матушка ему — симпатичные парковые пейзажи с территории реабилитационного центра.

Стас успешно закрыл первую сессию и забрал документы. Когда Лера, с которой он, несмотря на явное неудовольствие отца, виделся все чаще, спросила, чего он хочет в жизни, Стас наобум назвал языковые курсы при университете Гёте во Франкфурте. С перспективой поступления на факультет информатики и математики. После напряженного разговора с отцом Стаса Лера позвонила ему с потрясающими новостями. Он едет в Германию!

Дашка в телефоне долго визжала и материлась. Не прошло и получаса, как она добавила Стаса в кучу чатов, где сидели ее немецкие друзья, и те засыпали его ценными советами и обещаниями показать город. Было похоже, что у Стаса есть будущее.

Данины родители вскоре после Юлиного инцидента уехали в Париж. Папа принял приглашение от какого-то университета (не Сорбонны). Мамуля, для которой не существовало теперь не только сына, но и предательницы-дочери, и даже брата со всей его семьей, была счастлива.

Жить у дяди Назара и Ульяны было здорово, но по-своему невыносимо, потому что они были нормальной семьей. Даня не мог не завидовать гиперактивному, но любимому и по-настоящему важному для них Зиновию. С другой стороны, Юля в новой среде преобразилась. Когда Назар разобрался с документами, она вернулась в школу. В ее жизни снова появились подружки и творческие кружки, которые она выбирала сама.

Дане не особо хотелось идти работать к дяде в банк, но он чувствовал себя обязанным. По ночам учил программирование, чтобы как можно скорее войти в айти, снять квартиру и иметь возможность забрать Юльку, если что.

Света бросила универ и съехала из общаги на следующий день после ночи на Речном. Многие преподаватели сокрушались по подающей надежды студентке, но ничего не поделаешь. Женечка Виноградова со знанием дела ухмылялась: Светка, мол, перешла в высшую лигу, нашла себе папика, давно пора было. Мало кто в это верил. Даня скучал по ней и много раз, особенно поначалу, пытался написать ей. Света была умнее, чем он, и везде его заблокировала. А потом, видимо, и вовсе снесла все соцсети.

Закрыв родительские кредиты, Амалия порвала связи со своей старой жизнью. Сняла квартиру в неплохом районе, устроилась в одной из сетевых медлабораторий и начала готовить документы для возвращения на химфак. Даня очень долго решался позвать ее на киноночь, посвященную лучшим эпизодам «Доктора Кто». Она согласилась.

После выписки из больницы Артема осудили по куче статей и отправили в тюрьму. Как ни странно, он тоже не свидетельствовал против Светы и Инны.