Гровин Баггз встал на ноги. Ковыляя и превозмогая боль, он, словно недобитый волк, пошел по кругу. Тролль не торопился. Сколько таких загнанных в угол беспомощных существ, он умертвил за свою тысячелетнюю жизнь? Каждый из этих смертников совершал последний, но слишком беспомощный рывок перед последним вдохом. Почему-то Турину это всегда доставляло особое удовольствие – видеть, как поколоченный противник из последних сил пытается убежать от неминуемой гибели. Даже если ему позволить сейчас взять все оружие мира, он не сможет поднять даже несчастного кинжала.

Гном плелся, едва не падая от побоев, но не отрывал глаз от чудовища. Дойдя до камня, в который был воткнут меч, он упал на колени, разразив толпу еще более кровожадным воплем. Его рука медленно потянулась к эфесу меча, вызывая усмешки и ругательства на трибунах, которыми и сам Гровин Баггз часто пренебрегал. Великан уже стоял рядом с ним и был готов нанести решающий удар.

Рука гнома обхватила рукоять и руны вновь засверкали на лезвии клинка. Холод пробежал по всему телу Гровина Баггза, а меч, казалось, сам вынырнул из мертвой хватки камня. Не дожидаясь, когда рука чудовища сдавит его или огромная ступня размозжит его внутренности по арене, гном вдруг поднялся на ноги и как будто только вышедший на арену, полный сил, побежал вокруг тролля. Барон от неожиданности поднялся на ноги, а все зрители замолкли, повторяя движения за своим господином.

Раненный великан не успевал оборачиваться за внезапно ставшим юрким гномом и завыл после того, как жгучая сталь рассекла мышцу с обратной стороны колена. Тролль опустил раненную ногу, позволив противнику использовать ее вместо ступени, чтобы забраться сперва на плечо, а затем на шею великана. Лезвие, вошедшее в голову Турина, тут же разбудило второе дыхание теперь в монстре и заставило подняться на ноги из последних сил.

Обхватив ногами шею тролля и крепко схватившись за рукоять своего меча, Гровин Баггз не отпускал противника, пока тот не рухнул на арену, заставив всю толпу замолкнуть.

Гном встал на ноги, вытащил меч из затылка побежденного, пролив зеленую кровь на песок, и подошел к трибуне, на которой восседал барон.

– Боги сказали свое слово! По законам севера теперь я свободен! Выполняй обещание, барон!

Покрасневший от неожиданного исхода схватки повелитель Каана упал обратно в свое седалище.

– Боги сказали, – в каком-то забвении повторил он за гномом. – Ты свободен. Кого из друзей ты хочешь освободить? Я помню свои обещания, так что говори скорее, пока я не передумал.

– Жельеву! – выкрикнул Гровин Баггз. – Магичку из темницы, напротив которой сидел я…

– Я знаю кто это, – возмутился барон. – Мы договаривались на одного из твоих друзей.

– Мы договаривались на одного друга из темницы, которого я захочу освободить. Жельева мой друг из темницы. Выполняй обещание! Не гневи Богов! Сегодня они на моей стороне!

– Хорошо. Я отпущу девчонку. Но помни, когда Инквизиция прибудет в город я доложу им все сведения о том, с кем она ушла и в какую сторону. Если вас поймают, то сожгут обоих.

– Я готов рискнуть.

– В таком случае приведите ему ведьму и отдайте пожитки. Закон есть закон, – стукнул рукой по подлокотнику своего трона барон. – Ну все. Можете расходиться. Представление окончено.

– Теперь нужно искать замену троллю… – проговорил владыка себе поднос, когда люди вокруг стали мельтешить. – Будет непросто найти кого-то сильнее...

На следующий день после бала в честь Свободного Конвента в Нордхолле, творсийский конвой выехал из крепости и направился на юг по Змеиному Тракту.

Королевская телега, не спеша тащилась по выбоинам, в отличие от всех обгоняющих ее повозок купцов, которые с первой оттепелью ринулись бороздить большак в надежде успеть посетить все ярмарки, которые только существовали на Неймерии. Время от времени Лиана поднимала задвижку, чтобы печальным взглядом поймать возвращающихся из-за Расколотого Хребта птиц, разрезающих своими пестрыми крыльями бархатные облака. Рядом с ее повозкой, храня покорное молчание, на белоснежном мерине ехал Седрик, с которым периодически равнялся Санли Орегх, и они говорили о чем-то, что наскучивало королеве слишком быстро, чтобы она вдавалась в подробности.

Сейчас повелительница Творса сожалела о том, что поддалась эмоциям и не она сама, а темная сущность, живущая внутри нее и выходящая из-под контроля, отказала страннику в поддержке. Ей было под силу приказать конвою двигаться обратно, ворваться в зал, прервав военный совет и попросить у любимого прощения за детское и глупое поведение, но как только мысли переносили ее в Нордхолл и ставили перед медведем, который смотрел тем же теплым, но безразличным взглядом, ей тут же становилось не по себе – тьма, обволакивающая сердце Лианы просыпалась, начинала душить и приказывала заставить странника пожалеть о своем равнодушии. Тогда королева глубоко вдыхала и взяв под контроль собственные эмоции решала, что лучшее, чем она может сейчас помочь Сарвиллу – не вмешиваться и не ставить свои чувства важнее того, что может подарить людям и нелюдям мир и свободу.

Лишь успокоив саму себя, королеве удавалось задремать, и тогда она видела разные сны. Однажды ей приснилось как она пробуждается в своей комнате в Шаарвиле и открывает ставни. Разноцветные попугаи из клетки повторяют свое полюбившееся «лори», нос опять вдыхает воздух, пропитанный ароматом ванили, к которому она давно привыкла и уже не замечала, но сейчас отчетливо слышала. Вдруг листья за окном затрепыхались. С надеждой в глазах она высунула голову на улицу – пусто. Какая-то тревога тут же закралась в ее душе. Лиана оглянулась и украшенные лазурью стены вдруг стали черными, обгоревшими, перебивающими своим запахом аромат ванили.

Попугаи не кричат? Хозяйка сна приблизилась к клетке с птицами – внутри было пусто. Солнечный день за окном оказался лишь иллюзией, сейчас там сверкали молнии, гремел гром, а ветки липы гнулись под проливным дождем. Порыв ветра задул все свечи в ее покоях, кроме одной. Лиана подбежала к слабому огню и оградив его ладонями от стихии задрожала. Она приказывала ветру остановиться, но он не слушался. Он свистел, нервно бил ставнями, капризно срывал ночную сорочку, что помогала королеве согреться. Лиана в гневе убрала руки от огня и широким жестом выгнала ветер из комнаты. Вместе с этим движением последний огонек потух. Стало темно. Так, что теперь она не могла разглядеть даже собственных ладоней на расстоянии вытянутых рук.

Волшебница попыталась нащупать комод перед собой – пусто. Кровать – пусто. Зеркало, стена, клетка с попугаями должны были быть здесь. Пусто и тихо. Ничего. Бурлящая бездна. Она хотела закричать, но вместо голоса из ее рта вырвалось немое ничто. Паника захватила королеву, и она принялась метаться по пустоте словно рыба, выброшенная на берег, трепаться в неизвестности, но даже собственные щеки не чувствовали слез, скатывающихся по ним.

– Ваше Величество. Ваше Величество.

Лиана открыла глаза. Она была в своей повозке, промозглый воздух внутри которой щипал лицо и помог быстро прийти в себя. Волшебница отодвинула задвижку и увидела гладковыбритое лицо Санли Орегха.