Рассказ Веры не вызвал у меня удивления - яочень хорошо понимаю, что каждый человек имеет лицо и маску. Правда, в течениежизни последняя прирастает к хозяину, недаром древняя пословица гласит:«Улыбайся, даже если хочешь плакать, и скоро слезы высохнут». Мало кто из насведет себя на людях так, как с близкими, при посторонних мы стараемся выглядетьдостойно, а в родном доме позволяем себе совсем другие реакции. Ну-ка спроситесебя, станете ли вы орать на начальника, если тот не заметит хорошо выполненнуювами работу? Устроите ему истерику с визгом и топотом? Закричите: «Вот таквсегда, никто меня не ценит, я ухожу»? Нет? А почему? Ах, это же ваш босс, и сним подобное поведение неприлично. Ну да, а дома можно закатить скандал, мы несчитаем нужным держать эмоции в узде, если вокруг только близкие и родные. Вотпарадокс. А ведь именно с ними, близкими и родными, необходимо быть ласковым,корректным, понимающим. От начальника можно уйти, а вот папа, мама, брат,сестра, ребенок - они навсегда. Впрочем, унести ноги можно и от семьи, но какиепереживания начнутся потом… Значит, улыбаться и сдерживаться необходимо нестолько на службе, сколько в родной обители. Но большинство людей поступаетиначе.

Василий и Ника не были исключением. С раннихлет Вера слышала скандалы, в которых в основном мусолились две темы: матьупрекала отца в нежелании работать и полном безденежье, а тот бросался на женус кулаками, требуя не смотреть на мужчин. Ярцев был ревнив, его злило, еслиНика надевала юбку чуть выше колен или позволяла себе открытый сарафан.

– Каждый выходной они лаялись, - горькообъясняла сейчас Вера. - Сначала поорут, потом телик вместе смотрят. Я фигелаот их жизни. Лучше удавиться, чем так!

…Однажды Вера не выдержала и спросила уматери:

– Почему ты не разведешься с папой?

– Не твое дело! - зло ответила та. - Малаеще в отношения родителей вмешиваться! - Но потом неожиданно добавила: -Все-таки он муж и зарплату приносит, не хочу совсем нищей стать.

Тема денег была особо болезненной в семье.Сколько Вера себя помнила, столько мама копила рубли. Ника собирала на пальто,сапоги, посуду, летний отдых… Вера постоянно слышала от нее:

– Ешь с хлебом, мяса мало. Зачем взялавторое яблоко? Фрукты рассчитаны на неделю. Осторожнее с колготками! Какая ещеновая кофта? В старой походишь!

Ника не хотела понимать, что дочь растет имечтает о любви. А какой молодой человек благосклонно посмотрит на замарашку?Девочка пыталась выпросить у родителей сапоги, косметику или страстно желаемуюбижутерию, но отец лениво отвечал:

– Мать семейную кассу ведет, к ней иобращайся!

А Ника приходила в ярость, услышав робкиепросьбы девочки.

– Сумку? С ума сошла! Впрочем, ладно.Накоплю и к Новому году куплю ее тебе.

Вера, опустив голову, уходила в своюпеределанную из чулана комнатенку и ложилась на кровать. Перспектива обнаружитьпод елкой сумку не радовала. Хотелось получить ее сейчас, в мае, но Ника никогданичего не дарила дочери без повода. Все покупки делались к дате - на деньрождения или к уже упомянутому Новому году. И Дед Мороз всегда приносил ботинкиили платье. А на Восьмое марта Вера ничего не ждала. Ника справедливо полагала,что в женский день презенты дарят мужчины, а Василий традиционно притаскивалодин пожухлый букет мимозы, самый затрапезный, дешевле которого не найдешь.Цветы получала Ника, дочь Ярцев за женщину не считал. А еще Веру доставалтелевизор. Тынц-тынц-тынц… Каждый день! С раннего утра!

Потом отец заболел, и врачи прописали ему горулекарств. Современная фармакология творит чудеса, Ярцев остался жив, но болезньизменила его характер, причем далеко не в лучшую сторону. У Василия сталиповторяться припадки ярости. В момент, когда ему переклинивало голову, отецделался невменяемым, мог налететь на Нику с кулаками. Один раз он сильнопоколотил жену. Вера не поняла, из-за чего возник скандал, она услышала воплиматери: «Верочка, скорей! Убивают! На помощь!» И… не пошла в спальню к родителям.Пусть разбираются сами. Где двое дерутся, третий лишний. И потом, мать же невелела вмешиваться в дела взрослых, вот пусть сейчас сама и выкручивается…

– Веруся, - перебила девушку Майя, - тыкакие-то ужасы рассказываешь. Вы же хорошо жили!

– Меня удивляет лишь одно, - протянула я.- Почему все же Вася и Ника не развелись? Пока ты, Вера, была маленькой,понятно - Терешкина сидела дома и зависела от зарплаты мужа. Но потом-то! Впоследние годы Ника вполне прилично зарабатывала, ты уже заканчивала институт,собиралась пойти работать. Что держало твоих родителей вместе, если учесть, чтоЯрцев взял за привычку драться?

– Папа начал ревновать маму, - подхватилаВера, - как раньше. До смешного доходило! Наденет она летнее платье, егоколбасит. «Не смей оголяться!» - кричит. Ну не цирк ли? Кому старуха нужна?

Я хотела сказать, что Ника вовсе не быластарухой, ей только предстояло справить сорокалетие, но тут в разговор сграцией бегемота влезла Майя.

– Тебе, Вилка, не понять, - с презрениемзаявила она, - Ника была благородным человеком, не способным бросить больногомужа. Ярцев был ее крест, и Терешкина достойно несла его. Сколько раз онаговорила: «Мне надо было развестись с Васей раньше, а теперь, когда у негоздоровья нет и до смерти несколько лет осталось, подло его бросать». Вот какимчеловеком была Ника! Не то, что некоторые - чуть из дерьма вылезут и прежнегосупруга кидают, не подходит он им для новой биографии.

Последнее ядовитое замечание явно былоадресовано Виоле Таракановой, ставшей успешной писательницей Ариной Виоловой. Яуставилась на Майю. Ну и ну, пару минут назад Филипенко пела об образцовойсемье, а оказывается, что Ника упоминала при ней о разводе.

– Не слишком-то мама была с тобойоткровенна, - вдруг улыбнулась Вера, - только часть ее слов правда. Врачи ивпрямь делали не очень радужные прогнозы относительно папиной жизни. Однидавали ему год, другие пару лет, но больше пяти не обещал никто. Говорили, чтосердечно-сосудистая система у него изношена, как у столетнего старика. Мама,естественно, знала о состоянии его здоровья, поэтому и не шла на развод.Наследство получить хотела!

– Велика прибыль! - не выдержала я. -Сама же говорила, что вы от получки до зарплаты еле тянули. Разве что квартира,но она не шикарная, а самая обычная.

Вера усмехнулась.

– Мама молодец, ей бы шпионом работать -никаких тайн не выдавала. Другая мигом подругам растрепала бы, а она словом необмолвилась. Вот, я все гадаю, она отцу-то сообщила или и его вокруг пальцаобвела?

Продолжая говорить, девушка приблизилась к тайнику,вынула из него сверкающие украшения, а затем лист бумаги.