освободили вчерашнего вора, а потом всех, кто был в участке, поубивали! Настоящая бойня!

Чем больше говорила Бетси, тем отчетливее холодный ужас разливался по конечностям Розалин. Наконец, она решила прервать этот поток, но не нашла ничего лучше, чем выдавить:

– Ситайские ниндзя?

– Ну да, – пожала плечами Бетси. – Или может, тусские шпионы?

Паника немного отступила перед абсурдностью заявления медсестры. И к Розалин вернулась способность мыслить.

– А ты почему здесь? – просила она у Бетси.

– Не хочу этому Корнштейну на глаза попадаться, – заговорщически понизила голос та. – Он злой, как черт!

– Вот и я тоже с ним встречаться не хочу! – совершенно искренне поддержала ее Розалин.

Джойс видел ее, вдруг он каким-то образом поймет, что именно она приходила ночью в участок? Отсидеться в сестринской – самое безопасное поведение в данной ситуации.

Они с Бетси еще минут десять перекидывались ничего не значащими фразами, когда дверь распахнулась, и на пороге появилась Мередит. Она была бледна, а левая половина ее лица слегка подергивалась.

– Линнет! Куда ты пропала? Тебя мистер Уилсон зовет! Живо!

– Зачем? – удивилась Розалин.

– Что-то там про опоздание, – бросила та и деловито направилась к полкам с препаратами.

– А граф Корнштейн уже ушел? – как можно небрежнее поинтересовалась Розалин.

– Он в палате мистера Джойса, – равнодушно ответила ей спина Мередит.

***

В коридоре было тихо и безлюдно, словно с появлением графа больница вымерла.

Готовясь к выговору за опоздание, Розалин спустилась на первый этаж и вошла в приемную.

Мистер Уилсон сидел за столом и был мрачнее тучи.

– Извините за опоздание, мистер Уилсон, – начала Розалин. – Моя подруга заболела и…

– Ты вчера была в полицейском участке? – с ударением на «ты» произнес он.

У Розалин внутри что-то оборвалось. Как он узнал?

Но почему-то она не смогла соврать.

– Я, – ответила она.

Доктор резко поднялся из-за стола.

– Кто ты такая? – яростно спросил он.

Она лишь покачала головой.

– Наемная убийца? – прошипел он. – Или просто сумасшедшая?

– Я спасала человека, – тихо сказала Розалин.

– Преступника? – возмутился он. – Я думал, что учу тебя лечить людей, а не убивать!

Мистер Уилсон прошелся перед ней туда-сюда, взъерошивая руками волосы в жесте отчаяния.

– Он не преступник, – возразила Розалин.

– Он пытался угнать машину правой руки мэра!

– Вы хотите сказать, что не знаете, чем занимается Корнштейн под прикрытием торговли автомобилями? – насмешливо переспросила Розалин.

Доктор замер.

– О чем это ты?

– О работорговле! – выпалила она.

Мистер Уилсон побледнел.

– Так называемый преступник помешал правой руке мэра переправлять рабов! – продолжала Розалин. – Он освободил десять человек!

Мистер Уилсон не мог скрыть изумления, но потом опомнился.

– И ты ему помогла? Это же безумие!

– Рабство – вот что безумие! – распалилась она. – И мы собираемся его уничтожить!

В широко раскрытых глазах мистера Уилсона читалась едва ли не жалость.

– Уничтожить? – переспросил он. – Но зачем тебе это нужно, Линн?

Отрезвляющий эффект его слов был мгновенным. Розалин увидела разделяющую их пропасть так же ясно, как если бы в самом деле стояла на ее краю. Вся ее жизнь была ответом на его вопрос, но объяснять доктору это нет никакого смысла. Потому что он принимает рабство как неизменную часть жизни. Ее заявление звучит для него так, словно она решила бороться с плохой погодой.

И все же Розалин сказала:

– А вы никогда не пробовали поставить себя на место этих людей?

– Л-людей? Каких людей? – запнулся он.

– Рабов!

Лицо мистера Уилсона в ужасе вытянулось.

– Так вот в чем дело! – медленно проговорил он. – О, нет!

Он на шаг отступил.

– Вот почему ты работаешь медсестрой! – бормотал он. – А я поверил, что ты благородная леди! Глупец! Ты обвела меня вокруг пальца!

Разговор приобретал новый оттенок, совершенно не понятный Розалин.

– О чем вы говорите?

– Ты беглая рабыня! – ткнул в нее пальцем доктор, отшатнувшись, как от прокаженной.

Розалин обескуражено заморгала.

– Нет, это не так! – возмутилась она.

– Ты сказала, что можешь поставить себя на их место… Что хочешь уничтожить рабство!

– Послушайте! – прикусила язык Розалин. – Моей работы в больнице все это совершенно не касается! Здесь я только ваша медсестра!

– Не касается? – задохнулся мистер Уилсон. – Выходит, что я полгода покрывал беглую! Мне конец!

Он снял очки и стал отчаянно тереть пальцами переносицу.

– Говорю вам: я не беглая! – повторила она, но мистер Уилсон словно не слышал.

Розалин показалось, что она попала в театр абсурда: ее наставнику все равно, что она убийца, но он в ужасе от того, что она может оказаться рабыней.

– Линн, – мистер Уилсон подошел и положил руку ей на плечо. Рука его дрожала. – Тебе лучше сдаться полиции самой. Каждый, кто окажется рядом с тобой – под угрозой! В укрывательстве могут обвинить любого! Не говоря уже обо мне, который учил тебя полгода!

Розалин не поверила своим ушам! Он всерьез предлагает ей сдаться полиции? Особенно зная о сегодняшней ночи?

Окатив доктора злым взглядом, она скинула его руку и расстегнула пуговицу на рукаве. Закатав его до самого плеча, она показала гладкую кожу мистеру Уилсону.

– Видите? У меня нет клейма! Успокойтесь!

Доктор растерянно молчал.

Розалин вернула рукав на место.

– А если бы оно было… Вы представляете, что они со мной сделают?

Но мистер Уилсон продолжал сверлить взглядом ее плечо.

– И тот человек в самом деле освободил рабов? – пробормотал он, пока она застегивала пуговицу.

– Да, – отозвалась Розалин, не понимая выражения его лица.

– И теперь граф Корнштейн ищет тебя, – мистер Уилсон вдруг схватился за голову, словно эта информация в нее не вмещалась.

– Не волнуйтесь, я ухожу, и вы меня больше не увидите, – горько сказала она.

В одну секунду она поняла, что ее работе в больнице пришел конец. Признавать это было невыносимо больно. Она могла бы еще столько сделать и столькому научиться! Но она сама виновата. Ее видели в участке и наверняка ищут. Теперь ей придется прятаться, как Алексу.

– Спасибо вам за все, мистер Уилсон!

После его предложения сдаться ее подмывало уйти, не обернувшись, но сердце защемило. Он был ее наставником полгода, многому ее научил, с ним она проводила первые операции и с ним проживала первые неудачи. И пусть он трусливо поджал хвост при виде малейшей опасности для себя, имела ли она право винить его за это?

Мистер Уилсон был живым воплощением того, о чем говорил ей Джон еще два года назад: не обязательно кого-то спасать, рискуя жизнью, можно помогать людям, просто хорошо делая свою работу каждый день. Мистер Уилсон не из тех, кто готов менять мир, но он один из тех, на ком этот мир держится.

Она протянула