известии лица изменились: глаза Лиз в ужасе расширились, Джон нахмурился, а Александр сурово глянул исподлобья.

После минутного молчания Лиз предложила:

– Пойдем, я сделаю тебе чай!

И Джон повлек ее на кухню.

***

За кухонным столом, согреваясь чаем, Розалин рассказала им все: про ночные убийства, про визит Корнштейна в больницу и про мистера Уилсона. Исповедь далась ей с трудом, подбирать слова к событиям было непросто, но, когда она закончила, то почувствовала себя лучше. Словно наложила швы на рану, и теперь она непременно срастется.

Когда она окончила рассказ, сидящий напротив Джон вынул откуда-то и протянул ей газету.

– Вот, полюбуйся.

Розалин развернула пахнущие дешевой краской «Новости Лэмпшира».

«Ночные убийства в полицейском участке Суинчестера.

В ночь с 21 на 22 декабря в Суинчестере совершено жестокое нападение на полицейский участок. В результате перестрелки погибли четверо полицейских, трое тяжело ранены, в том числе сам комиссар Волфорд. Дежурный, мистер Чарльз Коуни, оставшийся в живых, рассказал, что на него напала черноволосая молодая девушка с пистолетом. Ему удалось ранить ее, но…»

Розалин прервала чтение.

Внезапным озарением перед ней всплыло лицо молодого парня, утром придержавшего перед ней двери в больницу. Его кудрявый чуб скрывался под шапкой, на нем была гражданская одежда, и Розалин даже в голову не пришло, что это был тот самый парень, что подстрелил ее вчера! Он, наверное, приходил к Джойсу сообщить ужасные новости! Она его не узнала, но он не мог не узнать ее! Вот как Корнштейн напал на след!

Розалин поделилась догадкой с остальными.

– Скорее всего так и было, – согласился Алекс. – Он увидел тебя и позвал Корнштейна.

Он кивнул на газету, которую Розалин отложила, не собираясь дочитывать.

– Там сказано, что за твою поимку объявлена награда.

– Награда? – искренне удивилась она.

– Поздравляю, Линн, – невесело усмехнулся Алекс, – Теперь ты опасная преступница, как и я!

Розалин была слишком подавлена, чтобы счесть это забавным. Но встретившись с Алексом взглядом, она увидела в его глазах то, чего не было в словах: бесконечную печаль и едва заметную нежность. Или это то, что ей хотелось увидеть?

– Пойду прилягу, – бросила она и поднялась из-за стола.

***

Слишком много событий случилось в столь сжатый срок! Розалин физически ощущала, что ей нужно побыть одной, чтобы их осмыслить. Оставив остальных на кухне, она поднялась по скрипучим ступеням и направилась в свою комнату.

Но не успела пройти по коридору и десяти шагов, когда дверь одной из гостевых спален у нее на глазах стала медленно открываться.

Руки оказались быстрее мысли, и через долю секунды револьвер Розалин смотрел на вышедшую из двери незнакомую девушку.

Незнакомка выглядела довольно обычно: светлые волосы, забранные наверх, молодое простоватое лицо с грубыми чертами, невысокий рост, подозрительно знакомое светлое платье…

– Ты кто? – вскричала Розалин.

При виде оружия глаза девицы округлились, она рухнула на колени и заголосила:

– Пощадите, мадам! Пощадите! Прошу вас, я ничего не сделала!

Глядя, как она распласталась на полу, Розалин поняла, что угрозы она не представляет, и ей стало стыдно за свою реакцию.

Она спрятала «бульдог» и подошла к девушке.

– Я ошиблась, простите меня! Вставайте!

Но та продолжала бессвязно умолять о пощаде. На ее вопли сбежались остальные члены Экскалибура.

Лиз всплеснула руками.

– Линн, это же Мэри!

Она бросилась поднимать девушку на ноги.

– Кто такая Мэри? – недоумевала Розалин.

– Я так и знала, что ты вчера меня не слушала, – покачала головой Лиз.

Когда им наконец удалось успокоить Мэри и усадить в кресло в гостиной, Лиз рассказала о ее судьбе.

Мэри была одной из рабынь, привезенных для аукциона. Во время перестрелки ее ранили, и она не смогла убежать, как остальные. Джон помог ей добраться до базы, а когда пришла Розалин, Мэри, как и он, спала под действием живой воды. (Разумеется, Лиз не упоминала живую воду в своем рассказе, но Розалин все прекрасно поняла.)

– Ей некуда идти, – сказала Лиз. – И я предложила ей работать у нас. Ведь я скоро уеду, а она умеет готовить. Ты не против?

Главе организации оставалось лишь смущенно кивнуть.

***

Присутствие Мэри немного отвлекло Розалин от ее горя. Лиз что-то объясняла новой служанке по хозяйству, обсуждала, какую одежду нужно для нее заказать – ведь сейчас она одолжила Мэри свое платье – рассказывала их распорядок дня. Розалин старалась тоже принимать участие в разговоре, но ей это плохо удавалось.

Вечером, ложась спать, она поняла, что не может сказать, чем занималась весь день. Что бы она ни делала, мысли ее были далеко. А едва она оказалась в постели, ей явился самый страшный кошмар: видение Алекса, привязанного к креслу в недрах полицейского участка.

Розалин встала с кровати и зажгла лампу на столе. Никогда она не боялась темноты, но сейчас свет был ей нужен. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что она находится в своей комнате.

Рядом с лампой лежала раскрытая тетрадь для записей и стопка книг. Но ни читать, ни писать не хотелось. Тем более, что вместо ручки в середину тетради был вложен скальпель. Тот самый, который Розалин стащила из больницы и которым перерезала веревки, – все, что у нее осталось от работы с мистером Уилсоном… Розалин сердито вытерла подступившие слезы. Нужно как-то заснуть, чтобы закончился, наконец, этот безумный день!

Возвращаясь в кровать, она боковым зрением поймала движение у шкафа. Это шевелилось ее отражение в большом, в полный ее рост, зеркале. Розалин подошла к нему и принялась разглядывать себя, словно в первый раз.

В зеркале отражались серые глаза, разметавшиеся по плечам темные волосы и стройное тело под тонким батистом ночной рубашки. Обычная Розалин, ничем не отличающаяся от своего вчерашнего облика. Но ей хотелось найти отличия, потому что она чувствовала, что уже не та. Может быть, стал холоднее взгляд? Или суровее лицо? Плотнее сжаты губы?

Задумчиво проведя пальцем по нижней губе, Розалин внезапно вспомнила утренний поцелуй Александра. И мысли ее потекли совсем в другое русло.

Поцелуй был неправильным, невозможным, он нарушал все принципы и границы.

Она отказала Алексу, и это было правильно, потому что брак ей не нужен. У нее не будет нормальной жизни. Смерть мистера Уилсона заставила ее понять это со всей ясностью.

Может, у нее и нет клейма, но находиться рядом с ней опасно. Больница была ее первой и последней работой, больше она не станет так рисковать. Никакой работы, семьи, друзей за пределами Экскалибура. Ни у кого из них.

Розалин и не подозревала, что отрицала эту часть Экскалибура прежде. Жила