Можно, конечно, взломать их защиту тайно. Но поверят ли они, что я «не заметила» их амулеты? Поверят ли, что даже не попыталась заглянуть им в память? Прослышав о нелюбви Элора к менталистам, посчитают ли, что я могу не пользоваться силами в угоду избранному?

В принципе, они могут в такое поверить, посчитать себя в безопасности.

Только хочу ли я, чтобы нашу пару считали неполноценной? Многие знают об отношении Элора к менталистам. Хочу ли я, чтобы все думали, что он заставляет меня отказываться от своих способностей? Даже ради преимущества скрытного использования ментализма согласна ли я?

Что перевесит при таком умолчании: выгода от незаметного использования способностей или репутационные риски для нас как пары и правителей? Ведь пара, которая не может договориться между собой, вряд ли вызовет доверие подданных. Особенно подданных, которые сомневаются в нашей власти.

Поэтому…

Поэтому я останавливаюсь в проёме между камерами и сразу предлагаю:

— Сдавайте припрятанные ментальные амулеты. Иначе мне придётся вас раздеть телекинезом. Поверьте, вам это не понравится. — Указываю на Элора. — Ему не понравится ещё больше, и последствия для вас станут плачевными.

— А они не плачевны? — со свойственным молодости пылом спрашивает герцог Лаурийский и хватается за прутья решётки, звякнув по ней цепями наручников. — Разве это — не плачевные последствия?

— Да вы ещё в пыточной не были, — хмыкает Элор. — Вам бы и простой экскурсии туда хватило, чтобы понять: нынешнее ваше положение можно считать просто изумительно комфортным и безопасным.

— Пф! — на этот раз скепсис выражает герцог Тарский, но не столько с возмущением, сколько с горечью.

— Могу проводить на экскурсию в пыточную, — предлагает Элор предельно любезно. — Дабы избежать недопонимания и пустой траты времени. Благо пыточная недалеко.

Лаурийский герцог крепче стискивает прутья, голос его полон праведного возмущения… и страха:

— Начинаете с пыток? Это всё, что вы можете предложить?

В воздухе проявляется острый хищный запах Элора, сам он изгибает губы в холодно-любезной улыбке:

— Во-первых, я предлагаю начать с экскурсии в пыточную. Столь юному человеку с окраины не самого сильного государства простительно не знать разницу между «экскурсией» и «пыткой». Для некоторых существ, полагаю, это может быть синонимами.

«Как для тебя посещение оперы синоним пыток», — помимо воли думаю я, краем глаза следя за пленниками: пока молодой высказывается, старшие наблюдают, оценивают нас, просчитывают варианты.

А я прощупываю точное местоположение их амулетов.

— Во-вторых, — столь же любезно-ледяным тоном продолжает Элор. — С чего вы взяли, что мы должны и собираемся вам что-то предлагать? Наоборот, это вы должны нам предлагать много всего интересного и полезного в обмен на ваши жизни. Подскажу: можете предложить информацию о вашем заговоре, о Неспящих и других недовольных нашим правлением. И вашу верность до гроба, разумеется.

Повисает молчание.

Я небрежно взмахиваю рукой, и три бочонка с водой, оставленные пленникам, приподнимаются над полом. Заставив их перекувыркнуться, я опускаю их обратно.

Тарский герцог со вздохом наклоняется и, позвякивая цепью, снимает сапог и скручивает цепочку с мизинца. Лаурийский герцог вытягивает свой ментальный амулет из-под мышки и бросает в проход к амулету Тарского. Ирданский герцог распутывает кожаный шнурок с хвоста, позволяя волосам разметаться по плечам. Амулет оплетён тёмными нитками, из-за чего в завязке был не заметен.

— Почему вы решили отделиться? — спрашиваю я, поверхностно скользя по сознаниям арестованных.

Такое быстрое считывание чревато ошибками (умелые внушения, корректировки, скрываемые мысли так не найдёшь), но позволяет уловить первичную реакцию на происходящее, общий настрой, некоторые мимолётные мысли.

— Ты захотел вампирского бессмертия и поднял бунт в обмен на него, — произношу я, глядя в светлые глаза Ирданского герцога. — Был готов отдавать своих людей в прикорм и жаждал осадить драконов.

— Тебе обещали обращение? — Тарский во все глаза смотрит на соседа. Он слышал только, что Неспящие одобряют бунт и согласны убить нас с Элором, чтобы отвлечь остальных драконов от герцогств, но лично с ними не встречался, только с посредниками. — Как ты смог договориться?

Я разворачиваюсь к Тарскому герцогу и выдаю его мотив:

— Ты должен ему, — указываю на Ирданского герцога, — крупную сумму и спал с его женой…

— Что? — подскакивает герцог Ирданский, но я не обращаю внимание, продолжая атаковать их сознания, выуживая всё новую и новую информацию, выталкиваемую их памятью в ответ на сказанное.

— …поэтому согласился участвовать в бунте, — договариваю я. — Удобнее было бы пожаловаться, сдать его нам и так списать долг, но ты не захотел подставлять любовницу и незаконнорождённого сына.

— Раф! — рыкает Ирданский герцог. — Ты?.. Раф, как ты посмел?! — не унимается Ирданский герцог, а Тарский, сложив руки на груди, заявляет:

— Она лжёт, чтобы нас рассорить. Не глупи!

Но я и теперь продолжаю, разворачиваясь к Лаурийскому герцогу, чтобы обозначить его причину участия в заговоре:

— А тебе захотелось покрасоваться перед супругой, которая тебя на этот бунт уговаривала. Взыграла родовая гордость? Захотелось показать завоевателям-драконам, чего люди стоят? Так вот, у твоей курицы облезлой самомнение слишком велико: новый король на неё не позарился и отнять у тебя не планировал даже в самом худшем кошмаре. Лучше бы ты потенцией её своей впечатлил, чтобы в её пустую голову всякие глупости не лезли.

Ирданский герцог продолжает сверлить Тарского недоверчивым взглядом, тот же стоит с подчёркнуто независимым видом.

«То есть никого из них не принуждали идти на бунт?» — интересуется Элор через метку.

«На первый взгляд — нет, но это результат очень поверхностного изучения мыслей, возникающих в ответ на поступающую извне информацию, — отзываюсь я. — Чтобы точно знать, не было ли тонкого ментального воздействия, подтолкнувшего их к созданию коалиции против нас, нужно более пристальное изучение сознаний. Я могу это сделать».

«Займёшься их проверкой сейчас?» — Элор искоса поглядывает на меня.

И арестованные замечают эти переглядывания, настороженно следят за нами, даже Ирданский герцог не пожирает взглядом соседа, а сосредоточен на нас.

Они даже не представляют всю… торжественность момента: Элор предлагает мне глубинное исследование чужих сознаний. Не просто согласен с тем, что это насущная необходимость, а предлагает сделать это сейчас.

«Да, сделаю», — соглашаюсь я, пока Элор не передумал: он может изменить своё решение, потому что оно для него слишком новое и необычное, а старые модели поведения по привычке тянут назад.