Дегтярев сложил руки перед собой, как школьник за партой.

– Ну, как тебе эта речь?

– И тут не обошлось без ее любимого словечка «справедливой», – поморщилась я.

– Миша обратил внимание на то, что Гарибальди его постоянно повторяет, – кивнул Александр Михайлович. – Алевтина Валерьевна не обмолвилась ни про тестирование омолаживающего средства, ни о супругах бизнесмена.

– А ты полагал, что она тут же покается налоговому инспектору: «Убиваю жен Морозова экспериментальными таблетками»? – хмыкнула я. – Вот уж не ожидала от тебя такой наивности.

Полковник надулся.

– Ладно, сейчас сообщу самое важное обстоятельство, которое может разрушить вашу с Раисой версию. Действительно, Оксана Петрова воспитывалась Алевтиной Валерьевной. Девушка погибла от рук насильника, Гарибальди испытала мощный стресс. Анна Голикова сказала тебе правду, она попала в психиатрическую клинику после попытки самоубийства и провела в палате пару месяцев. Этот факт своей биографии Гарибальди тоже не афиширует. Да оно и понятно почему – мало найдется людей, желающих попасть на прием к врачу, который лежал в сумасшедшем доме. И все же документы хранятся на полках, если захотеть, их можно отыскать. Но!

Дегтярев сделал паузу.

– Убийцу Оксаны вычислили. Делом занимался следователь Михаил Реутов, я соединился с ним, чтобы выяснить некоторые подробности. А Михаил Львович огорошил меня сообщением: «Очень хорошо помню дело Петровой. Не было никаких зацепок, кроме найденной кредитки. Помог случай. Тот же мерзавец напал вскоре на Ольгу Зарецкую и здорово просчитался – девушка выглядела Дюймовочкой, но профессионально занималась боевыми искусствами, работала личным охранником, поэтому скрутила насильника и передала полиции. Негодяй, ошарашенный таким поворотом событий, признался в убийстве Петровой. Я вызывал к себе Гарибальди, чтобы рассказать о поимке преступника, однако та лежала в психушке, ко мне пришла сестра Оксаны. Я сообщил ей подробности, предупредил, что ее могут вызвать в суд. А заседания не состоялось – гаденыш сбежал. Умело инсценировал в СИЗО сердечный приступ, был привезен в больницу, и адью, испарился. До сих пор не найден».

Александр Михайлович взглянул на меня.

– Все поняла? Тетя и племянница знали, что Морозов не виноват. Выстроенная тобой версия рушится. Зачем им мстить? Мотива нет.

– И все же именно Федорова и Гарибальди убили жен бизнесмена. Больше просто некому, – пробормотала я.

– Глупо стоять на своем, когда ясно, что ты не права, – укоризненно произнес полковник.

Я уставилась в окно. Нет, я чувствую, что не ошибаюсь. Но как это доказать? Если Татьяна знала про арест преступника, то… Таня знала? А Гарибальди лежала в клинике… Сумасшедший дом… самоубийство… Марго приводит Морозову жен… Что, если… Справедливость! Вот что мне поможет – любимое слово Алевтины!

Я схватила полковника за руку.

– Где Татьяна? И Гарибальди?

– С Федоровой я потолковал вчера, она подтвердила, что знала о поимке убийцы, о его побеге, и попросила не обсуждать эту тему с тетей, у той может прихватить сердце. Сегодня я попросил Алевтину Валерьевну приехать к четырем. Наверное, она уже в приемной сидит. Сейчас меня очень интересует незаконное испытание лекарства на людях.

Я посмотрела на настенные часы, выскочила из кабинета, подбежала к Гарибальди и спросила:

– Разве справедливо убивать жен Морозова, зная, что Григорий Константинович ни в чем не виноват?

Она шарахнулась в сторону.

– Даша? Что происходит? О чем вы?

Татьяна отреагировала куда более остро. Она вскочила и стала отталкивать меня с криком:

– С ума сошла, идиотка? Отстань!

Раечка бросилась нас разнимать.

– Прекратить! – заорал Дегтярев, возникая в приемной.

Но меня было не остановить. Я поднырнула под руку Раи, снова очутилась нос к носу с Гарибальди и села на стул рядом с ней.

– Оксану убил вовсе не Григорий Морозов, а другой мужчина, который признался в содеянном. Следователь Реутов рассказал об этом одной Тане, потому что вы лежали в психушке и не могли общаться с ним.

– Танюша, о чем она говорит? – испугалась Алевтина.

Федорова дернула ее за руку.

– Ничего. Просто дура и психопатка. Мы уходим.

Я вцепилась в плечо Алевтины Валерьевны.

– Нет! Татьяна не сказала вам правду? Сколько попыток самоубийства после смерти Оксаны вы предприняли? Три? Пять?

– Ну ты у меня сейчас заткнешься! – завопила Федорова, хватая стул.

Опустить его мне на голову она не успела. В приемную влетела охрана, вызванная Раечкой, и Татьяну скрутили.

– Что она говорит? Это правда? Убийца Оксаны был пойман? – лепетала Гарибальди.

– Да, – подтвердил Дегтярев. – Однако преступнику удалось сбежать, мерзавец ушел от наказания, и следствие пока не располагает сведениями о его местонахождении.

– Мне жарко… – прошептала Гарибальди, закрыв глаза. – Душно, воздуха… Это несправедливо, неправильно… Совсем не справедливо…

– Если Алевтина умрет, то виновницей ее смерти будет Дарья! Которая уничтожила все, что я для тети сделала! – закричала Федорова.

Я попятилась, в конце концов очутилась за дверью – и перевела дух. В кармане завибрировал телефон, я вытащила трубку и услышала бойкий голос:

– Дарья, здравствуйте, вас беспокоят из магазина «Марквет», мы торгуем товарами для животных.

– Прекрасно знаю вас, – с трудом произнесла я. – Уже привезли корм для Розы и Кисы? Я заказывала ящик консервов для мопсов.

– Пока нет, – ответила женщина. – Вы ведь сегодня заглядывали к нам, интересовались собачьими бисквитами с начинкой из курицы.

– Да, – подтвердила я.

– У вас в руке был айпад, – продолжала продавщица, – со списком запланированных покупок.

– И что? – не поняла я. – Мне удобнее делать записи в планшетнике.

– Вам кто-то позвонил, – бубнила тетка, – вы побежали к двери, прихватив неоплаченное печенье, бросили его в сумку.

Я быстро заглянула в замшевую торбочку.

– Ой! Простите! Как неудобно… Сейчас приеду и отдам деньги. Поверьте, я не имела намерения украсть товар.

– Знаю, вы наш постоянный покупатель, печенье забирайте в подарок для своих мопсиков. Но к нам все равно загляните.

– Зачем?

– Вы оставили свой айпадик на прилавке, – засмеялась собеседница. – И кошелек до кучи.

* * *

Через две недели я приехала к Дегтяреву на работу и спросила у незнакомой женщины, восседавшей на месте Раечки:

– Полковник свободен?

– Как о вас доложить? – холодно поинтересовалась новая помощница Александра Михайловича, одетая в кофту, украшенную перьями.