– Не знаю. Немногое. Так, кое-что. Компьютер новый.

– Хорошо. А как долго ты работаешь на своем нынешнем месте?

– Это что, интервью? – спросил Эндрю. – Не хочешь ли, кстати, еще чашку чая?

Пегги подошла, села рядом и взяла его за руку.

– Эндрю, – мягко сказала она. – Я не собираюсь притворяться, будто представляю, через какое дерьмо тебе пришлось пройти, но по собственному опыту знаю, что значит обманывать себя и отворачиваться от фактов. Посмотри на нас со Стивом. В глубине души я понимала, что он не желает меняться, но мне пришлось опуститься на самое дно, чтобы начать что-то делать. Разве вчера вечером ты не осознал то же самое? Разве теперь ты не чувствуешь, что пора двигаться дальше?

У него перехватило горло и защипало в глазах. Он сам не знал, чего хочет больше – чтобы Пегги продолжала или чтобы его оставили в покое.

– Не все такие добрые, как ты, – негромко сказал он. – И винить их нельзя. Мне просто нужно больше времени, понимаешь? Подумать, как это сделать.

Пегги подняла его руку и положила, придавив, ему на грудь. Он чувствовал, как колотится сердце.

– Тебе придется сделать выбор. Либо ты будешь притворяться и дальше, отдашь деньги Карлу, хотя они твои, и продолжишь всем врать, либо начнешь говорить правду и научишься принимать на себя ответственность за принятые решения. Понимаю, это трудно, действительно трудно, но… Ладно, вспомни тот день в Нортумберленде. Когда наступило наше «мгновение», скажем так.

Никогда Эндрю так сильно не жалел, что легко краснеет.

– Да, – промямлил он, протирая глаза.

– Посмотри на меня. Пожалуйста.

– Не могу.

– Ладно. Тогда просто зажмурься. Вспомни и представь себе тот момент. Тебе не нужно ничего говорить, просто вспомни, что ты почувствовал. Каким прекрасным, непривычным и сильным было это чувство. Я даже не знаю. Просто передаю, что почувствовала сама.

Эндрю открыл глаза.

– Позже, засыпая на диване, – говорила Пегги, – ты все повторял «ты меня спасла». Думал, что я – твой выход из этого тупика. Но уж поверь мне, только ты сам в силах изменить положение вещей. Это должно идти от тебя.

Взгляд застыл на обломках железной дороги. Словно крушение произошло только что.

Пегги посмотрела на часы.

– Слушай, мне, наверно, нужно идти. Хочу убедиться, что девочек кормили не только шоколадом. – Выпустив руку Эндрю, она встала, забрала пальто и сумку. – Просто подумай о моих словах, ладно? И если начнешь чувствовать, что… ты понимаешь… тогда сразу звони мне. Обещаешь?

Эндрю кивнул. Ему не хотелось, чтобы Пегги уходила. Пусть думает что угодно, но без нее он не решится это сделать.

– Я расскажу, – выпалил он. – Расскажу правду, расскажу всем, только не сейчас, когда Кэмерон намекает на сокращения. Просто нужно найти способ разобраться с этим дурацким званым ужином так, чтобы не пострадала моя репутация, а потом, когда ситуация успокоится, я все исправлю. Обещаю. Об одном прошу – помоги мне немного, дай короткую отсрочку, потому что как же я… – Он осекся, увидев разочарование в глазах Пегги. Она направилась к двери, он захромал следом. – Что ты… Пожалуйста, не…

– Я все сказала, Эндрю. И свое решение менять не собираюсь. Кроме того, мне еще с собственными неприятностями разобраться надо.

Пришлось сделать над собой усилие, но умолять ее остаться он не стал.

– Да. Конечно. Понимаю. Прости, я не хотел втягивать тебя в это. И сожалею, что лгал тебе. Я хотел все тебе рассказать, правда хотел.

– Я тебе верю, – ответила Пегги и чмокнула его в щеку.

Она ушла, а он еще долго стоял посреди комнаты. Смотрел на пятно от вина на ковре. На том самом месте, где застыл, оцепенев от отчаяния, на следующий день после смерти Дианы. Телефон звонил и звонил – это Сэлли пыталась пробиться к Эндрю, поговорить. Сейчас ему было нестерпимо стыдно за свое поведение, за трусость и слабость, которые он проявил, спрятавшись ото всех, не явившись на похороны, потому что чувствовал себя сломленным. За то, что не позволил Сэлли утешить себя. Еще тяжелее было вспоминать, как он предавался потом мечтам о несбыточном, о том, как бы могла сложиться жизнь, если бы Диана в то утро не вышла из дома. Он никак не ожидал, что Пегги проявит столько заботы и понимания, узнав всю правду. Думал, она убежит от него не меньше чем на милю. Если она, конечно, не ввела его в заблуждение, не усыпила бдительность и не бросилась в ближайшую психбольницу сообщить об опасном обманщике и фантазере… Конечно, конечно, никто не проявит столько понимания, как Пегги, когда он просто выйдет и все расскажет. Эндрю представил, как расширяются глазки-бусинки у Кэмерона, как Кит и Мередит в мгновение ока переходят от изумления к сарказму.

Снова виброзвонок. Без сомнения, еще одно сообщение от Карла. Внутренний автопилот просил поставить что-нибудь из Эллы. Но возле проигрывателя Эндрю остановился с зависшей над иголкой рукой. Без музыки, без шумов и посвистывания поезда будут слышны звуки окружающего мира. Эндрю открыл окно. Чирикали воробьи. Шмель спикировал на него, но в последний момент свернул в сторону.

Хотя Эндрю и ощущал возбуждение от кофеина, он заварил еще одну чашку чая и, наслаждаясь горячим напитком, предался размышлениям. Понятно, почему Пегги так раздражена его нежеланием просто взять и выложить все начистоту именно теперь, когда он рассказал ей правду. Скорее всего, она не представляет себе в полной мере, сколь прочны тенета вымысла, как крепко он к нему привязан. Вырваться, уйти не так-то просто.

Поднявшись, Эндрю осмотрел обломки железнодорожных путей. Определить, какой ущерб восполним, а что утрачено навсегда, было нелегко. Локомотив класса «О4 Робинсон», попавший в эту переделку, придется, наверное, списать, как и вагоны. Слава богу, что на путях тогда не стояла одна из действительно ценных машин. Большая часть декораций – те, что полегче, – восстановлению определенно не подлежали. Деревья и животные были растоптаны и погнуты. Фигурки ничком распростерлись на земле – все, кроме трех работников, которые так и стояли на участке, бывшем ранее садом. Было в этом что-то дерзкое и вызывающее.

Пегги сказала, что Эндрю сам должен решить, как поступать, и она, пожалуй, права. Но что, если он решил сказать людям правду тогда, когда почувствует себя готовым к этому? На это ведь тоже требуется волевое усилие, верно? Чтобы заглушить пытавшийся возражать внутренний голос, он сосредоточился на заботах, которые сам же определил как неотложные: на приближавшемся званом ужине. Кэмерон должен остаться довольным, это самое главное. Но без помощи было не обойтись. Рассчитывать на Пегги не приходилось. Значит, остается…

– Никого, – вслух произнес Эндрю. Однако, взглянув еще раз на троицу стойких работников, понял, что на самом деле он не совсем прав.

В субботние вечера жизнь в чате затихала, но Эндрю рассчитывал, что BamBam67, TinkerAl и BroadGaugeJim заглянут в него до конца вечера, хотя бы бросят взгляд, пока готовится ужин. Например, на случай, если кто-то разместил объявление о том, что новый «Уэйнрайт Эйч класс 0-4-4Т» действительно оправдывает рекламную шумиху.