– Тут еще одна деталь, – вмешалась я. – Петренко –уроженец Воронежской области. А эти трое, выходит, здешние.

– Нет, – покачал головой Волков. – Они былипризваны в армию из разных мест. Но после службы Рогожин, Плещеев и Коноплевпредпочли остаться в Рождествене. Женились и, кстати, до своей кончины служилиохранниками в тюрьме.

– Все трое?

– Все трое.

– Как они умерли?

– Коноплева застрелил зять по пьяному делу, Плещеев – этотот, кого убило молнией. Третьим я тоже поинтересовался на всякийслучай, – он умер молодым, в тридцать шесть лет, от воспаления легких.

– Петренко умер в преклонном возрасте. Что ты думаешь поповоду всего этого? – обратилась я к Волкову.

Он развел руками:

– Разумеется, это совпадения. Как ученый, я не могу думатьиначе.

– Да брось ты, – отмахнулась Женька. – Какоесовпадение?

– Тогда что? – спросил он, и в комнате повисло долгоемолчание.

Нарушила его Женька.

– Ты что-нибудь знаешь о таинственной деревне Велесово, вкоторую якобы пройти невозможно? – спросила она Волкова.

– Сказки, – отмахнулся он.

– Мы видели мужчину, который вроде бы оттуда. Зовут егоСлава.

– О нем наслышан. Действительно странная личность.

– Еще бы. Просто то, что он в гробу родился, конечно, тожесказки?

– А вот это нет, – удивил нас Волков. – Упоминаниеэтого жуткого случая я нашел в старой газете. Действительно, женщину влетаргическом сне похоронили, были уверены, что она умерла. Но тут появился ееотец, на похороны он опоздал. Он знал, что дочь подвержена летаргии, и бросилсяраскапывать могилу, не веря в ее смерть. Когда вскрыли гроб, обнаружили ужемертвую женщину и ребенка, что родился у нее, она была на последнем месяцебеременности. Ребенок был жив.

– Шутишь? – растерялась Женька.

– Так было написано.

– И что с этим ребенком стало?

– Об этом там нет ни слова. Но когда могилу раскопали, онточно был жив. Кстати, произошла эта история всего через несколько дней послевзрыва монастыря и в том самом Рождествене. Вы были на деревенском кладбище?Это чуть дальше за монастырем, в лесу. Я пытался отыскать могилу женщины, нотак и не смог. Местные вообще не любители что-то рассказывать, но, по слухам,второй раз ее похоронили уже не здесь. Отец увез и покойницу, и ребенка.

– То есть ребенок этот точно Слава? – нахмурилась я.

– Этого я не говорил, – покачал головой ГерманСергеевич. – Знаю только то, что прочитал в газете за сорок девятый год.Воды с тех пор утекло… Слава это или нет, судить не берусь.

– А что за крест возле монастырской стены? – спросилая.

Волков пожал плечами:

– Когда я впервые приехал в монастырь, его не было. Крестпоставили недавно, не больше двух лет назад. Вряд ли он имеет отношение к нашейистории.

– Но цифру «25» почему-то написали именно на нем.

Волков вновь пожал плечами.

– Все это чрезвычайно занятно. Постараюсь в ближайшее времявернуться в монастырь. Как назло, все эти проблемы… – с досадой заметил он.

На паром мы едва не опоздали. Женька сосредоточенноразмышляла, глядя на воду за бортом, потом полезла ко мне:

– Как думаешь, это и есть проклятие, о котором писалаКошкина?

– Прекрати, – отмахнулась я.

– Хорошо, пусть я дремучая, совершенно дикая и так далее, нопротив фактов не попрешь. Ты сама видела список и фамилии в нем.

– Пожалуй, я знаю, почему Кошкина приехала сюда, –заметила я с печалью.

Женька насторожилась:

– Да? Тогда объясни, потому что у меня на этот счет идейнет.

– Каким-то образом она узнала о том, что здесь происходит.Возможно, нашла в бумагах отца письмо из этих мест, где было рассказано остранных несчастных случаях. И хотела разобраться. Ее брат погиб тут же, и онарешила, что и ей грозит опасность.

– Слушай, – ахнула Женька. – А что, если ееспециально выманили сюда, чтобы убить? Между прочим, это похоже на правду. Братпогиб в Рождествене и…

– Но ее отец умер своей смертью, хотя должен был разделитьучасть своих товарищей.

– Так он же здесь никогда не появлялся! – возразилаЖенька.

– Один раз он все-таки приезжал сюда с сыном и внуком, есливерить Кошкину.

– Давай по порядку. Допустим, проклятие существует… ясказала, допустим, – поспешно добавила Женька, видя, как перекашиваетсямоя физиономия. – Причастны охранники к убийству двадцати пяти человек илинет, неважно, но кто-то решил, что причастны. После чего двое из них погибли, аих многочисленная родня стала погибать с устрашающей регулярностью.

– Точно. Только к проклятию и духам это никакого отношенияне имеет, – усмехнулась я.

– А к чему имеет? – съязвила Женька. – По-твоему,люди просто так гибли, от нечего делать?

– Может, и не просто, – вздохнула я.

Женька насторожилась:

– Ты хочешь сказать, что кто-то…

– Кто-то восстанавливает справедливость, как он ее себепредставляет. Конечно, идея эта совершенно дикая, но я скорее поверю в нее, чемв духов и проклятия.

– Значит, здесь устроили вендетту, которая растянулась надесятилетия?

Я молча кивнула, прекрасно понимая, как неубедительно этозвучит. Однако Женька решила иначе:

– Допустим, Кошкина, узнав о здешних странностях, явиласьсюда, чтобы понять, что происходит. Встретилась в гостинице с сестрами и,возможно, с Натальей. Сестры были когда-то замужем за сыновьями одного изсолдат, Наталья – внучка другого, то есть происходящее всех напрямую касалось.Сестры старались сохранить ее приезд в секрете от нас, боясь вопросов, ведьтогда кое-что пришлось бы объяснить. Кошкина возвращается домой, и вскоре ейкто-то звонит. Уверена, что это была Наталья. После звонка Кошкина ведет себяочень нервозно. Думаю, она поняла: тот факт, что она находится вдали от монастыря,вовсе не гарантирует ей спокойную жизнь. Теперь дальше. Вендетта продолжается,и Наталья погибает. – Женька посмотрела на меня так, точно ожидала оваций.Мы к тому времени успели покинуть паром и ехали через лес. Женька остановиламашину, наверное, из-за переполнявших ее чувств.