пространство, в ее сочетаниях. Время за нами, время перед нами, а при нас его нет. Время на дудку не идет. Время года, весна, лето, осень или зима. Придет время, будет и пора. Счастье, земное благоденствие, благосостояние. Будешь во времени, и нас помяни. Время красит, без-временье старит, чернит. Пению время, а молитве час. Придет время, будет и нам черед. Был бы друг, а время будет. Не гребень холит, а холит время. Сила во времени. Временем в горку, временем в норку. Грамматическое понятие: временить, мешкать, медлить, отлагать. На море времит. Острова временят. У него в глазах, в ухе временит, или завременило. Повремени, брат! Нет, брат, не временится, некогда. Народ воздохнет, и временщик падет. Сильны временщики, да не долговечны. Временчивый, изменчивый, неровного нрава, причудливый. Времемер, снаряд для измерения времени; часы солнечные, песочные, колесные. Наше времяисчисление ведется от Рождества Христова.

Вы услышали фрагмент из словаря Даля о времени. Вы это слышите! С ума сойти. Клотильда, они слышат! Ш-ш-ш – не пали, ш-ш-ш-ш! Да-да. Продолжим, продолжим. Будешь во времени и нас помяни, да? Давайте воспринимать свою жизнь как фантастическое приключение, наполненное чудесами и смыслом. Мы сами можем ее такой сделать, а будем считать ее обреченной и бесполезной – значит, такой она и станет. Наша мысль создает нас. Знаете, кто сказал “И всё, что ни попросите в молитве с верою, получите”? Это от Матфея, двадцать один двадцать два. Значит, это уже проверено – хватит отчаяния, давайте просто верить: не поверю, когда увижу, а увижу, когда поверю. Не слушайте Ньютона, слушайте себя. Мы связаны со всей вселенной, а значит, все возможно. Вот, например, вы потеряли кого-то много тысяч лет назад, а он вернется. Вы его узнаете. И послушайте, мой коллега для вас прочитал письмо. У каждого есть такая пропажа, значит, это письмо каждому».

1.33

Соловки, 15 авг. 1936 г.

Дорогой Миша!

Прежде всего приношу тебе благодарность за посылку, но впредь мне не высылай, т. к. я затруднений в существенном не ощущаю. Нового нет ничего. Наступает осень; сегодня было особенно холодно, так что впору хоть кожух надевать!

Ты вероятно к этому времени уже успел вернуться из Маковцев? Что там хорошего? Кого из знакомых встречал? Хотя теперь там видимо часть публики вообще исчезла с Маковского горизонта, остальные надо полагать основательно постарели, так что трудно узнать! Ландшафт видимо тоже изменился до неузнаваемости за это время, ведь я в тех краях не был с 32 г. Ловил ли ты теперь головлей в Медынке? Кто был твоим напарником в этом предприятии? Как удачен был улов? Да и ходил ли ты на рыбную ловлю?

Ты извини, что так убийственно коряво пишу, но это потому что занимаюсь в несколько необычной обстановке: сижу на койке по турецки поджав под себя ноги положив этот листок на книгу, а кроме того хочется закончить это письмо при естественном освещении, но уже достаточно примеркло, хотя только 9.30 м вечера, но полоса белых ночей закончилась и в 10 ч. уже без огня читать невозможно.

Работою занят целый день, поэтому время летит поразительно быстро. Что с особенным удовлетворением я отмечаю.

Давно ли кажется я прибыл сюда? А уже вот третья осень! Ну что же делать надеюсь, должно же быть в конце концов и у меня хорошее! Знаешь, трудно сказать, что бы стал делать человек, если бы у него отнять надежду? Но эта самая надежда придает особую бодрость человеку и как то смотришь легче на неко…

3.69

Звук прервался. Через несколько секунд тишины вернулось радио «Русская дача».

                        Скажи, зачем делаешь больно?

                        И я собой так недовольна,

                        Я у пропасти, к черту тонкости,

                        Мне нужна твоя рука!

Тамара резко приглушила звук. Я бы сказал, что стало тихо, если бы не бубнеж радиоточки и бой часов.

Помолчали.

Еще помолчали.

– Я знаю этот голос.

– Почему?

– Это ты, Мартын. Письмо ты читал. Вы даже не слишком трудитесь менять голоса. Идиоты.

– Это, наверное, совпадение.

– Я знала: что-то такое будет. Это хорошо. Но это ненадолго. Тебя поймают и всех твоих тоже.

– Нет, мы отлично прячемся. Мы путаем следы. Нас нельзя отыскать и вычислить. Мы невидимы.

– Ага, вижу. Ты же ветреный. Ты же самый доверчивый человек на земле, Мартын. Тебе если кого жаль или кто тебе нравится, то всё. Тебя так легко запутать, обмануть. Я-то это уж точно знаю. А я не успела тебя толком обучить, успела только полюбить. Я же добра тебе всегда хотела. Может быть, была жестокой, но только добра хотела.

– О чем вы, всё хорошо.

– Ты же такой простодушный. Все, что я делала, травки мои, пироги, супы, все это тебе на самом деле на пользу, иначе бы пропал уже со своей жалостью, рехнулся бы.

– Да что вы, я никому ничего не скажу.

– Ох, ладно. Как там твой сказал, всякой вещи время. Будет и нам черед. Гуляй, Вася, время идет, время приходит.

3.70

Знаешь, в детстве меня очень раздражала девятая минута на пластинке «Питер Пэн». Когда рассказчик говорит, что много есть историй о приключениях на острове Небывалый, и начинает перечислять эти истории. И сообщает, что в этот раз расскажет ту, в которой Питер освободил индейскую принцессу, ставшую гусыней.

Всякий раз, слушая эти слова, я ждал: ну теперь-то можно перейти и к другим историям. Но нет. Снова об освобождении индейской принцессы. А я все ждал, когда пластинка крякнет, дернется и голос скажет: а сегодня – о сражении у Белой скалы или о ночном полете. Этого, конечно, не было. От спрятанной возможности и мнимого выбора я закрывал уши подушками, стараясь заглушить шум неслучившихся историй. Все усложнял рассказ странной дедушкиной знакомой, которая шепотом однажды сообщила: если научиться быстро читать, то однажды, перелистывая страницу, ты сможешь увидеть пятку супермаленьких гномов, живущих в книгах. «Это квант. От тебя зависит, поймаешь ты волну или нет». Но чтобы подобное случилось, надо об этом шансе забыть, не ждать его, и тогда заметишь или даже схватишь эту пятку. Наверное, думал я, речь о пятке далекого родственника той самой феи Динь-Динь. Я старался забывать об этом шансе изо всех сил, но так никогда и не увидел той волшебной пятки, хотя читать научился со скоростью света.

Я верну тебе эту неуловимую пятку у Белой скалы: и у меня случилось множество