~~~

Читала не отвлекаясь. Не особо наблюдала за действиями друзей. Ярослава и Вяцлав вскоре вернулись с едой, и старшее поколение начало учить как передавать друг другу энергию. Ярослава периодически хихикала, переживая, что не справится, так как самая юная в плане изучения магии.

Старательно вычитывала все плохие случаи, которые происходили при использовании этой магии. Думала, как не допустить подобное. Изучала методы концентрации, чтобы часом не разрушить чары молодости всем обитающим в замке. Большинство это бы убило.

В какой-то момент так устала, что чуть ли не начала дремать.

– Эй, – меня аккуратно потрясли за плечо. Открыла глаза и увидела Брендона. – Ты не хочешь поесть? Тебе важно набраться сил, а изучить артефакт лучше, чем ты знаешь его сейчас, ты вряд ли сможешь.

Я кивнула и приняла из его рук бутерброд. Увидела осуждающий взгляд Вяцлава, который не доверял учителю по Эффективной магии, но не взяла его во внимание. С удовольствием съела незамысловатый сэндвич и запила его чаем. Слишком устала искать во всех и каждом своего врага.

– Спасибо за заботу, – кивнула я.

– Это меньшее, что я мог сделать за всё то, что сделала для меня ты, – улыбнулся он в ответ, и я медленно начала таять.

– Ты бы мог не признаваться в том, что ты предатель. Ты мог не выбирать мою сторону, оставшись на привычной, – улыбка появилась на моих губах непроизвольно.

– Я не мог. Я не имел права продолжать пытаться разрушить твою жизнь. Ты итак настрадалась.

Согласилась с ним. И мне, в этот холодный январь невыносимо хотелось уйти в летний отпуск. Уехать и ни о чём не думать. Отдыхать где-то на берегу моря, которое я в глаза не видела и не знать ничего о магии.

Между нами повисло неловкое молчание, и Брендон сменил тему:

– Давай я уложу тебя спать? Завтра будет крайне тяжёлый день, исход которого никому не известен Вяцлав попытался использовать Предсказательство, но ничего не вышло. В тех делах, в которых замешан артефакт разрушения предсказать что-то невозможно. Впрочем, это нам на руку – Альцина тоже не знает, сможет ли она победить завтра или нет.

И тут я заметила одну очень удивительную вещь, которую поспешила озвучить:

– Ты никогда не называл Альцину матерью. Почему?

– Потому что мы никогда не были близки, – честно признался он.

– А где твой отец? Брендон, я хочу знать о тебе всё, – эта фраза вырвалась из моих уст сама, но меня порадовало, что парень в ответ лишь зарделся.

– У меня его никогда не было. Альцина родила меня для себя, и никогда не называла отца. Так что я не знаю, кто он, – пожал плечами он. – Ты знаешь, иногда я гадаю, кому из нас не повезло больше. Иногда я рассуждаю, где лучше: дома с ужасной матерью, которая проявляет насилие во всём, или в приюте.

Брендон задал по истине сложный вопрос, и я задумалась. Раньше я считала, что с любыми родителями лучше, чем в приюте. Не важно, маги они или нет. Не важно, здоровы они, как физически, так и психически, или нет. Родители же родные, свои. Но сейчас я понимала другое.

– Знаешь, лучше там, где без насилия, – подумав некоторое время, сказала я. – Если в приюте будет лучше и не будет насилия, ни эмоционального, ни физического, а в семье будут побои, алкоголизм или другая зависимость, или, как у тебя, одержимая на власти мать, – покачала головой и продолжила: – то приют лучше. Но всегда лучше без насилия. Вообще.

– Тут ты абсолютно права, – через несколько минут размышлений ответил он.

Брендон помог мне перелечь на своеобразный трансформированный матрац. У каждого был свой, и только у меня он был, словно королевский, побольше. Ярослава переместилась к окну. Она решила, что будет следить за горизонтом и завтра разбудит нас, чтобы перебраться на смотровую площадку.

Когда Брендон решил уйти на свой матрац, я поддалась невольному порыву:

– Останься, прошу, – тихо прошептала я, чтобы не разбудить остальных, уже спящих. – Если это моя последняя ночь, я хочу провести её с тобой.

Брендон удивлённо посмотрел на меня, но спорить не стал, улегшись рядом и обняв меня. Тепло его тела одновременно сводило с ума и успокаивало.

И я решилась. Решила, что признаюсь обо всём. Если сегодня моя последняя ночь, то глупо скрывать правду.

– Я спасла тебя не потому, что мне был нужен человек, который будет кинут в тыл врага. Я спасла тебя потому, что ты мне важен. Я спасла тебя потому, что люблю тебя, – эти слова дались мне нелегко, но я всё-таки сказала их.

Брендон поднялся на локте и внимательно посмотрел на меня:

– Ты знаешь, будь у меня выбор, я бы взял тебя в охапку и сбежал бы, спрятав от всего белого света. Но я знаю, что ты как и мать, не сможешь жить скрываясь, – он вздохнул. – Похоже, это участь всех мужчин девушек клана Добровольских наблюдать за тем, как их возлюбленные идут на погибель и надеяться на лучшее, – с этими словами он поцеловал меня, заставляя расслабиться и возликовать одновременно. – Я тоже люблю тебя, о Каролина Добровольская.

Эта была самая спокойная, самая прекрасная и счастливая ночь за всю мою жизнь. Как жаль, что после неё я могла умереть. Очень оптимистичный прогноз, но куда деваться.

Ярослава разбудила нас на рассвете, взвизгнув, что вместе с солнцем появился тёмный туман, не похожий на природный.

Брендон, заприметив это, тяжело вздохнул:

– Они наступают. И они подключили тёмную магию. Самую тёмную из всех. Если бы ты поступила, как Абигейл, и постаралась бы уничтожить их источник силы, то тебя бы убило мгновенно.

– Я смотрю ты во всём этом разбираешься, – раздражённо буркнул Вяцлав. Его настроение стремительно портилось, и я просто покачала головой.

Мы выпили всевозможные зелья, которые Рейв стянул из лазарета. Я не стала разбираться, что было в них, лишь решилась довериться друзьям. Не была готова разбираться и в этом.

Мы поднялись на смотровую площадку. Туда, где всё началось. Туда, где всё должно было закончиться. Не важно в чью пользу.

Из неоткуда появился Мерлин и громогласно сказал:

– То, что ты задумала – плохая идея.

Окружающие переглянулись, а Брендон с удивлением начал рассматривать новую расцветку кота.

– Так вы с Конкордией в начале прошлого учебного года несчастного котика превратили в фамильяра? Умное решение, – последнее он бросил в сторону моей подруги. – Никто из братства так и не смог понять, какое древнее заклинание защиты мыслей и эмоций вы применили.

– Мне частенько приходилось перекрашивать его в белый, чтобы никто не заметил разницы. А после… я не знаю, как вы могли это не заметить, – самодовольно хмыкнула она.

– После – они сдались и больше не искали, – Брендон легко стал называть их, не причисляя себя к ним. И это радовало.