– Не верь. Но они нападут на днях, желая заставить Каролину разрушить запрет о неразглашении магии.

– Но почему меня? Почему они не могут забрать артефакт и не сделать это самостоятельно? – удивлённо спросила я.

– Боже, только не говори, что ты читала только последнюю главу книги! – воскликнула Конкордия.

– У меня было очень мало времени, – прорычала я.

Неожиданно захотелось напомнить всем о своём возрасте, о том, как я жила. Мне было всего девятнадцать, а вокруг было невыносимое давление из-за того, кем мне «повезло» уродиться. Нечестно. Несправедливо. Невозможно.

Ненавижу.

– Предыдущая хозяйка артефакта умерла, – вздохнула Конкордия. – Новый владелец вступает во владение после того, как отдаст капли своей крови. Этот артефакт нельзя украсть. Можно лишь убить владельца.

Тяжело вздохнула, подавляя злость, которая охватила меня с ног до головы.

Ненавижу.

– Брендон, я попрошу тебя сходить на их собрание, притворившись, что ты по-прежнему на их стороне, – холодно бросила я, вставая с постели. Мне было плевать, что я была в одной очень прозрачной ночнушке. – Раз глава – твоя мать, она должна простить тебя за предательство.

– Хотел бы я поспорить с тобой, но не имею права голоса, – тяжело вздохнул Брендон. Он даже не поднял на меня взгляда.

– Что до остальных – нам нужно сделать штаб на той самой башне, где умерла Абигейл Добровольская, – коротко бросила я.

– Только не говори, что у тебя есть план, – простонала Ярослава.

– Есть, – кивнула я. – И он никому не понравится.

Я схватила книгу и футляр с артефактом разрушения, который был камнем преткновения многих поколений.

Что-то сломалось во мне, когда я впервые использовала этот артефакт.

Брендон

Совершенно не хотел идти к маме на поклон. Я выбрал свою сторону, но раз наследница решила отправить «своего» человека туда, я согласился. Осталось придумать план.

Это было очень больно, что она спасла меня не потому, что у неё были чувства ко мне, а из-за правильного расчёта, что я мог помочь в этой войне. Не осуждал её – с одной стороны она была права. С другой – она рисковала жизнью ради меня.

Я знал, где они сегодня соберутся, и смело отправился на собрание, даже если они заклеймят меня, как предателя, я был способен отбиться.

Наша скрытая поляна была наполнена людьми. Очень удивился, но на сбор пришло гораздо больше волшебников, чем раньше. Значит, они были готовы к войне.

И теперь все были без масок. Я видел лицо каждого, узнавая их по манере держаться. Хоть сейчас записывай всех и диктуй Лине всех предателей.

– О, предатель пришёл, – презрительно бросила Мира. – Что, не приняли тебя к избранным?

– Мира, успокойся. Уверена, у Брендона найдётся объяснение опрометчивого поступка, – фыркнула мать.

Ненавидел её. С каждым днём всё больше. Представить не мог, что так можно ненавидеть родного человека. Но сколько лет прошло…

– Это был мой план, – надел маску уверенного человека и усмехнулся. – И, раз я жив и здоров, это означает только одно: Добровольская вытащила артефакт разрушения и применила его по назначению.

– Так это был твой план? – удивилась Альцина. – Так просто? Почему ты здесь?

– Потому что пришёл доложить о происходящем, – вёл себя как можно спокойнее. – Лина мне доверяет, потому что влюблена в меня и считает, что это взаимно.

Сказал это и испытал гамму неприятных чувств. Ложь. Не она любит меня, и я использую её, а напротив: я люблю её, а она меня использует. Больно? Да. Сам виноват. И так паршиво от того, что я делал против любимой.

– Умно, сынок, умно, – неожиданно произнесла Альцина, а я вздрогнул. Я не был готов к такому. Она не называла меня сыном больше десятилетия.

И я никак не мог заслужить от неё этих ласковых слов. Более того, я вообще почему-то у всех должен был завоёвывать любовь.

Ненавижу её.

– Но что бы ты сделал, если бы наследница Добровольских не повелась бы на твою уловку? – презрительно фыркнула Мира.

– Я надеялся на то, что Альцина придёт мне на помощь и снимет с меня клятву, если всё пойдёт не по плану, – пожал я плечами. – Я не стал вас предупреждать, потому что мне было важно, чтобы вы поверили в предательство.

– Ты знаешь её планы? – недовольная тётка сверкнула глазами.

– Абсолютно. Она собралась с друзьями обсуждать, что делать дальше. Она спасла меня и теперь осознаёт насколько опрометчивым было решение, потому что теперь она не только хозяйка академии, но и владелица артефакта разрушения, – выдал я то, что они могли знать и без меня. – И, думаю, вам понадобится приближённый к Лине человек.

– Да, понадобится, – улыбнулась мать. Она настолько предвкушала свою будущую победу, что она буквально отпечаталась на её лице. Смотреть на это было невыносимо. – Ты молодец, Брендон. Такое мог провернуть только ты. Значит, Добровольская вступила в полное наследство. Похвально. Осталось только использовать её в своих целях и уничтожить запрет о неразглашении.

Они начали трепаться, а я внимательно слушать. Сел подле матери и задумался, правильное ли решение я принял, выбрав сторону Добровольской? Всё-таки, окружающие здесь более-менее моя семья. Те, с кем я долгое время шёл бок о бок.

И я ведь долгое время мечтал о нескольких слугах не-волшебников. Хотел поработить их. Это было так неправильно, что мы прятались. Мы сильнее, мы лучше них.

Взглядом нашёл Никиту, которого долгое время обучал. Бывший простец, ныне сильнейший волшебник. Может, не стоит считать не-магов отсталой расой?

Судя по тому, как он ненавидел тех, кто некогда был ему ровней, не-маги были неприятными людьми, и если дать им в руки оружие, раскрыть о нас, то, возможно, они бы просто уничтожили бы нас своей наукой?

Пока слушал их планы, мысленно рассуждал. Во мне боролись двое, и я плохо соображал, принимая сторону. Но, наконец, я понял, какой вопрос мне нужно задать Альцине, чтобы понять куда двигаться раньше.

Когда собрание закончилось, я честно спросил её:

– Мама, – она очень удивилась, что я назвал её так, – если бы Добровольская не пошла бы за артефактом, ты бы сняла с меня клятву? Спасла бы меня?

Альцина задержалась всего лишь на мгновение, словно обдумывая правильный ответ:

– Конечно же я бы тебя спасла! Что за дурные вопросы! Наплела бы с три короба, что знаю сильнейшее противоядие! – и нервно захихикала.

И вот тогда я понял, что принял правильную сторону. Сторону Каролины. Потому что родная мать нагло врала. Единственное, кого бы она хотела спасти – это свою горящую задницу.