– ответила Сесиль. – Сначала хочу посмотреть на триумф вашего мужа.

– Ваш дядюшка сказал, что это срочно, – возразила Софья. – Думаю, будет лучше, если Александр Аполлонович проводит вас, а мы подождём его в буфете.

Поручик согласился. Провожая Сесиль к дяде, он получал небольшую передышку, когда можно было обдумать создавшееся положение.

– А кто ваш дядя? – спросил Ржевский, когда они обошли уже половину зала, но никого не нашли.

– Он – китайский император, – ответила Сесиль.

– Надо же, – пробормотал поручик и только после догадался, что речь о маскарадном костюме, а не о том, что дядюшка – в самом деле китаец.

– Александр Аполлонович, – спутница внимательно посмотрела Ржевскому в глаза, – вы наверняка будете на меня сердиться, но я всё-таки скажу: госпожа Тутышкина что-то задумала. Мне кажется, господину Тутышкину угрожает опасность, как в прошлый раз. Мы должны что-то предпринять. Должны. Я не прощу себе, если…

И тут поручик не выдержал. В конце концов, Тайницкий ведь сказал, что Сесиль умна. А значит – она придумает, как выкрутиться из создавшегося положения, если ей всё рассказать.

– Послушайте, Сесиль, – начал он, – я не должен вам всего этого говорить, но… – с этими словами Ржевский отвёл свою собеседницу к камину большого зала, потому что в этом месте не было народа.

Толпа и так создавала духоту, а у камина, от которого исходил жар, стоять казалось ещё тяжелее, зато там не было лишних ушей. Никто не услышал, о чём говорили гусар в плаще-домино и девица в костюме времён Екатерины Великой, но беседа явно получилась волнительная, ведь девица спустя некоторое время прижала ладони ко рту, чтобы не вскрикнуть.

– В общем, мне нужен господин Бенский, – закончил поручик. – И сейчас же. Но если я начну его искать, это вызовет подозрения.

– Я помогу вам его найти, – сказала Сесиль. – А вы не ходите пока в буфет. Когда Тутышкины спросят, почему вас так долго не было, скажете, что мой дядя долго с вами беседовал, а вы не могли прервать разговор и откланяться. Вернётесь к ним только вместе с Бенским.

– А это идея! – обрадовался Ржевский. – Тогда пойдёмте дальше искать вашего дядю.

– Сначала найдём главного распорядителя бала и спросим, приехал ли господин Бенский, – предложила Сесиль.

* * *

Когда поручик Ржевский играл в карты, то всякий раз с затаённым дыханием смотрел на банкомёта и ждал, что за карта ляжет на стол. И вот теперь так же смотрел на главного распорядителя бала и ждал его слов, как ждут козырь, такой желанный!

– Господин Бенский... – распорядитель на мгновение задумался, – да, он уже прибыл.

Ржевский облегчённо выдохнул. Сесиль – тоже.

– Давно? – спросил поручик.

– Четверть часа назад, – ответил распорядитель.

Ржевский и Сесиль ещё раз обошли большой зал и все комнаты кроме той, где находился буфет. Также они избегали лиц в китайских костюмах, поскольку Сесиль полагала, что лучше не попадаться на глаза дядюшке.

В остальном поиски были проведены самые тщательные! Несколько раз казалось, что успех близок, однако те маски, которые выглядели похожими на Бенского, в итоге оказывались другими людьми.

– Почему же его нигде нет? – спросила Сесиль.

Ржевский улыбнулся, впервые с начала маскарада почувствовав себя умнее своей спутницы:

– Мадемуазель, если его нигде нет, это значит, что он может быть только в одном месте…

– Где?

– В нужнике.

Сесиль смущённо потупилась.

– Пойду проверить, – сказал поручик, – а вы идите искать дядю. Будет подозрительно, если мы с вами даже в нужник пойдём вместе.

На время увеселений во дворце всегда отводили одну из комнат под «нужный кабинет». По углам комнаты, каждый из которых скрывался за створчатой ширмой, были расставлены, как тогда говорили, «сундучки», то есть деревянные ящики с дыркой сверху и запирающейся дверцей сбоку. Внутри ящика стояло самое обыкновенное ведро. И там же, в комнате находился слуга, следивший, чтобы вёдра не переполнялись. В такой кабинет и устремился Ржевский.

Как и следовало ожидать, нужник для гостей располагался там же, где и в прошлый раз, когда во дворце устраивали рождественский бал. Ржевский открыл дверь и принялся заглядывать за ширмы.

За первой из них сидела некая старуха, за второй виднелась лысоватая голова, которая точно не могла принадлежать Бенскому, за третьей слуга как раз вынимал из сундучка ведро, а за четвёртой было пусто.

– Вот ты где, – послышался за спиной знакомый женский голос. В комнату вошла Софья: – Я так и подумала, что если тебя нигде нет, то ты в нужнике.

Она приблизилась и добавила:

– Мы с мужем тебя давно ждём.

Её глаза недобро сверкнули.

– Где солонка? – тихо спросила дама, а Ржевский отступил за ширму, почувствовав себя загнанным зайцем. Софья, пожелавшая забрать солонку, ставила под угрозу весь план, разработанный в кабинете начальника полиции, ведь солонку должен был получить Бенский и никто другой.

Меж тем дама смотрела так пристально, что Ржевский под этим взглядом почти потерял волю. Он начал подбирать край плаща-домино, чтобы добраться до кармана рейтуз, но всё же медлил, насколько возможно, не оставляя надежды как-нибудь выкрутиться.

Софья бесцеремонно заглянула через верхний край ширмы:

– Ты можешь быстрее?

Лысоватый господин, как раз покидавший комнату, посмотрел на Ржевского и Софью с недоумением, но ничего не сказал. А старуха пробормотала:

– Да он и сам нужду справить может. Чай не маленький. Нечего за ним приглядывать.

Дождавшись, когда слуга с полным ведром, прикрытым крышкой, тоже выйдет, Софья начала проявлять ещё большее нетерпение. Нырнула за ширму, запустила руки под маскарадный плащ Ржевского и принялась ощупывать карманы.

– Где солонка?

В прежние времена поручик только порадовался бы пикантности ситуации, но сейчас…

– Куда вы торопитесь, мадам? – шутливо спросил он, однако Софья была не расположена шутить:

– Давай уже!

И именно в этот момент в комнате появился неизвестный господин, одетый, как и Ржевский, в плащ-домино и полумаску, но плащ был красным, а не синим.

– Ну, вы нашли место! – воскликнул незнакомец. – Я бы рад оставить вас наедине, а для своих надобностей найти цветочную кадку, но боюсь, что мою любезность остальные гости не поймут-с.

Ржевский прислушался к голосу, а затем оглядел усы незнакомца, почти гусарские:

– Шмелин, это ты?

– Ржевский, ты? – вместо ответа спросил бывший