похоже на новое оскорбление. Вы меня заставляете так долго ждать, как будто мной пренебрегаете.

– Ну что вы, Пётр… то есть Фёдор… Иванович! – воскликнул поручик. – Я торопился, как мог. Лучше посмотрите, кого я вам привёл! Господина Бенского! Он ведь давний друг вашей семьи?

Из-за спины Ржевского тут же вынырнул Бенский и начал раскланиваться перед Тутышкиными.

– И всё же вас очень долго не было, Александр Аполлонович, – заметила Софья поручику.

– Меня задержали докучливыми разговорами! – пытался оправдаться тот.

– Зачем же так уклончиво! – Софья ехидно улыбнулась. – Поведайте подробности. Раскройте тайну. Мы с мужем это заслужили, ожидая вас так долго.

– Тайну? – Ржевский забеспокоился.

– А впрочем, бедняжка так выразительно на вас смотрела, что я всё поняла. – Софья продолжала улыбаться.

– Кто «бедняжка»? Сесиль?

– Называйте её, как хотите. – Софья пожала плечами. – В любом случае вся эта таинственность и скрытность ни к чему.

Ржевский забеспокоился ещё сильнее. Он снова начал опасаться, что плохо играет перед Софьей роль влюблённого, постоянно пропадая где-то с Сесиль. Софья может заподозрить неладное. И тогда полицейская операция не удастся.

– Софья Петровна, я ничего от вас не скрываю! – воскликнул поручик.

– Да тут и скрыть невозможно. – Софья всё так же улыбалась.

– Невозможно скрыть? – Поручик внутренне похолодел: «Софья знает о полицейской операции? Но откуда?»

– И вообще это просто смешно, – Софья и вправду почти смеялась, а Ржевский чувствовал себя так, будто у него чешется там, где почесать на людях неприлично, и чем больше терпишь, тем больше чешется.

– Мадам, вы сами говорите загадками! – заметил поручик.

– Хорошо, я скажу вместо вас, – веселясь, ответила Софья. – Мне смешно, что вас всё ещё надеются женить на этой девице. Когда она сказала, что у её дядюшки есть для вас новый довод, то было очевидно, что речь о женитьбе. Несмотря на скандал, вас не желают оставить в покое. Но вы ведь не поддались на уговоры?

– Меня женить на Сесиль? – На это раз поручик не испугался, а удивился. Ведь ему никто не предлагал жениться на Сесиль.

Вот на Тасеньке, племяннице губернатора, предлагали. А на Сесиль не предлагали.

Ржевскому на мгновение подумалось, что Сесиль это и есть Тасенька, но он тут же отверг эту догадку. Хотя бы потому, что Тасенька – дура, а Сесиль – умница.

«А! – наконец догадался Ржевский. – Ведь Софья не знает, что я не имел бесед с дядей Сесиль. Софья думает, что я говорил с ним дважды. Вот она и предполагает, что мы с ним говорили о женитьбе. А чего ещё может касаться «новый довод», если дядя сам посылает ко мне племянницу с приглашением на повторный разговор?»

– Простите, – вмешался Бенский. – Я слышал, что Александр Аполлонович помирился с Фёдором Ивановичем. Это действительно так?

– Да, – хором ответили Тутышкины.

– И теперь надо закрепить примирение, выпив на брудершафт?

– Да, – сказал Ржевский.

– Так за чем же дело стало! – воскликнул Бенский. – Шампанского!

К ним подошёл лакей и подал на подносе четыре бокала с шампанским, по числу присутствующих. Но как только все взяли по бокалу, Бенский будто спохватился:

– А закуска? Эх, совсем здесь подавать не умеют! – Он обратился к Ржевскому и Тутышкину: – Вы пейте, ведь и так слишком долго ждали. А я сейчас вернусь с закуской.

Ржевский снова решил проверить, как там свидетели. Богатырь, который закусывал шампанское огурцом, чихнул, зажав нос пальцами, а затем оглянулся по сторонам и боязливо вытер руки о скатерть. «Смотрит внимательно. Это хорошо», – подумал поручик.

Другой свидетель – Нептун – чинно поедал солёную сёмгу: подцепил кусок на вилку и хотел отправить в рот, но кусок упал и запутался в длинной зелёной бороде. Пришлось морскому богу приподнять себе бороду так, чтобы кусок рыбы оказался возле рта, и схватить кушанье зубами. Быстро оглянувшись, Нептун вытер бороду салфеткой, а затем так же чинно продолжил кушать. «И этот по сторонам смотрит. Хорошо», – подумал Ржевский.

Меж тем Тутышкин с бокалом в руке продолжал ждать.

– Александр Аполлонович, куда вы смотрите? Я здесь, – сказал он.

– Да, давайте выпьем, – откликнулся Ржевский.

Оба бывших врага медленно, с чувством выпили на брудершафт, а затем так же с чувством поцеловались, но Ржевский всё же отметил про себя, что целовать мадам Тутышкину гораздо приятнее, чем господина Тутышкина.

Поручик как раз отстранялся от своего нового «друга», когда увидел, что к ним приближается что-то вроде процессии. Во главе шёл, судя по всему, китайский император под руку с китайской императрицей, а за ними – ещё десяток разных переодетых личностей, среди которых были боярин и боярыня, то есть Ветвистороговы.

– Вот вы где! – произнёс китайский император, вплотную подходя к поручику.

– Да, вот я где, – ответил Ржевский, плохо понимая, что происходит.

– Моя возмущённая душа не позволяет мне молчать! – закричал китайский император. – Не знаю, как вы сумели в обход меня добыть себе приглашение на маскарад, но должен вам сказать, что так поступать – некрасиво.

Поручик решил, что этот беспричинный гнев – всего лишь розыгрыш, обычный для маскарада, поэтому императора надо не вызывать на дуэль, а отшутиться.

– Простите, ваше китайское величество, – с поклоном сказал Ржевский. – Я просто не знал, где находится ваша китайская канцелярия, а то сам подал бы прошение. Но поскольку я не знал, куда обращаться, то попросил друга помочь. И он добыл мне приглашение. Прошу вас, не гневайтесь на меня. Мне и так не по себе, ведь я слышал про вашу знаменитую китайскую казнь – разрезание на тысячу кусков. Не приговаривайте меня к ней. Особенно мне страшно, что отрежут усы и хре… Напомните, как эта часть тела у вас в Китае называется. Небритый жезл?

– Нефритовый жезл, – подсказала Сесиль, появившаяся возле императора.

– Вы ещё и насмехаетесь! – воскликнул китайский император. – Вы приходите в мой дом, прекрасно зная, что здесь вам больше не рады, и ещё насмехаетесь!

Ржевский начал подозревать, что видит перед собой не просто китайского императора, а того, который на самом деле – губернатор, и именно в отношении него Бенский советовал: «Увидишь – обходи стороной». Однако следовать этому совету было уже поздно.

– Князь Всеволожский! – воскликнул поручик.