– Да кто ж его знает, – вздохнул старик. – Может, считал, а может, умом поперхнулся… Вроде разговор какой промеж пацанами вышел. Там еще парень соседский был. Футболист… А Юра слышал, как они про Юлечку говорили.

– Что с ним было потом?

– С Юрой? – Старик почесал в затылке. – Поговаривали – он сильно забогател. Все-таки на нефти сидел.

– Больше ничего не слышали?

– Чернавский Олег, забулдыга, что жил в его комнате, рассказывал: дескать, уехал Леонов за границу, денежки проживать. Может, семью другую завел… – старик умиротворенно вздохнул. – А как жешь иначе.

– Семью, говорите, завел? – Губанов принял слова старика всерьез, но тот поспешил объясниться:

– Это я так, к примеру сказал, чтобы себя не тревожить.

– Спасибо. – Дмитрий кивнул Лере, и они встали. – Мы пойдем.

– А если еще чего вспомню? – спросил старик. – Снова придете?

– Непременно, – пообещал Губанов.

На том и расстались.

В машине Лера сказала:

– Была девочка и – нет. Грустно…

– Стрелять в мальчишку – это же каким нужно быть уродом.

– Не судите. Просто представьте, что испытал отец, вернувшись домой с вахты. Ни дочери, ни жены.

– Это да, – согласился он. – Думаете, этот Юрий хотел отомстить?

– Отомстить? – Лера покачала головой. – Думаю, у него сдали нервы.

– Интересно, почему он стрелял в Игоря? Опять этот Кравченко. – Губанов не мог успокоиться. – Почему он? Почему стреляли в него? Здесь есть какая-то связь.

– А я о чем говорю? – напомнила Лера. – Связь есть, только установить ее не получается…

Губанов закончил фразу:

– …пока.

– Послушайте…

Уловив в голосе Леры особые нотки, Дмитрий насторожился:

– Что?

– Я узнала, где прячут детей.

– Откуда? – Он замер от неожиданности.

– Смотрела дело о разводе вашей сестры и нашла один документ.

– Где они? – прохрипел Губанов.

– На даче Шостока в Мамоново.

– Знаешь дорогу? – Незаметно для себя он перешел на «ты».

– Успокойся, – Лера погладила его по руке. – Знаю. И у меня есть ключи от этого дома.

– Откуда?.. – Развернувшись к Лере, он обнял ее за плечи и крепко прижал к себе.

* * *

Было без четверти восемь. Двери в приемной дирекции бизнес-центра не закрывались. Один человек уходил, но тут же входил другой. В конце года все торопились продлить срок аренды.

«Это никогда не закончится», – думала Маша, принимая документы из рук очередного арендатора.

На столе перед ней лежал огромный скоросшиватель, куда следовало определять договора.

«Сходить бы поесть. Или завалиться в постель… Ну почему после работы я должна перебирать эту хрень…»

«Хрени» было много, и она все прибывала.

Зазвонил телефон, Маша в раздражении схватила трубку:

– Приемная Кравченко!

– Это Михаил…

– Ну, и?.. – спросила она.

– Здравствуй.

– Здравствуй. И что дальше?

– Кажется, ты не в настроении, – сказал Михаил, – позвоню завтра.

– Думаешь, завтра что-то изменится?

– Послушай, если хочешь меня обидеть, лучше положи трубку.

Маша замолчала. Немного подумав, она извинилась:

– Прости… Много работы, а я хочу есть.

– Я так и понял. – Казалось, он не обиделся, просто был немного разочарован. – До скольки думаешь задержаться?

– Еще часа три. – Маша преувеличивала. Работы было на час. Таким образом она предупреждала продолжение разговора. Следующий вопрос мог прозвучать так: «Может, куда сходим?»

– Ты одна? – спросил Михаил.

– Практически – да. – Она сообразила, что после его звонка в приемную не зашел ни один человек. – Да ты просто волшебник!

– В каком смысле? – спросил он.

– Потом объясню, – Машин голос звучал деловито. – Теперь мне нужно работать. Звони. – Она положила трубку.

Из коридора доносились шаги, но все они затихали там, где клацали двери лифтов.

В животе заурчало, Маша достала жвачку и, чтобы заглушить голод, засунула ее в рот.

«Сейчас бы котлетку с картофельным пюре, как у мамы…»

Дело в том, что теперь не скоро получится повидать маму. Кравченко попросил ее не уезжать из Москвы. Новый год он, конечно, отметит с женой, но первого января заявится к ней. И Маша очень рассчитывала на то, что с подарком.

«Немножечко потерплю. К маме поеду на Рождество».

Она вдруг вспомнила, что утром Лера принесла договор. Отыскав его в ящике, перелистала и снова присвистнула, увидев ставку арендной платы. Помнится, утром она сделала то же самое, удивившись слишком маленькой сумме.

Решив посмотреть реальную стоимость квадратного метра площади «Пресни Палас», Маша взяла договор «Барсукспецодежды». Однако увидев ставку арендной платы, снова округлила глаза и перевела взгляд на ту, что значилась в договоре с «Домовым». Они были одинаково низкими.

Решив перепроверить себя, Маша наугад выхватила несколько договоров и сверила ставки. Все оказалось именно так, как она предполагала: «Барсукспецодежда» и «Домовой» оплачивали аренду помещений по вдвое заниженному тарифу.

«Что это может значить?» Задавая этот вопрос, Маша перебирала документы до тех пор, пока ей не попался договор аренды рекламного агентства «Пропаганда», где когда-то работал Реутов.

– Та же история… Тариф вдвое ниже… – прошептала она.

Поразмыслив, Маша сложила договора и стала их подшивать. Она не любила лишних проблем. Зачем делать сегодня то, что можно отложить до утра? Завтра она обо всем расскажет Лере, и они вместе подумают о том, что все это значит.

– Ты еще здесь? – В дверь заглянул Михаил.

– Нарисовался…

Михаил втиснулся в дверь, протаскивая за собой пакеты. Он подошел к столу и аккуратно сдвинул рукой бумаги.

– Что это? – спросила Маша.

– Котлеты с картофельным пюре и салат оливье. – Михаил постелил салфетку и приступил к сервировке. – Из ресторана. – Взглянув на Машу, он заметил слезы в ее глазах. – Ты что, не любишь котлеты?

– Я обожаю… картофельное пюре.

За лесом шла электричка, стук колес и шум ветра слились в один настойчивый гул. Открылась и закрылась калитка, залаял пес, и снова все стихло. Подмосковный поселок Мамоново засыпал.