— К Быку?

Кивнув, я налил себе свежевыжатого сока и, отпив пару глотков, продолжил наблюдать за Кирой. За зарождавшейся надеждой в глазах цвета тёмного шоколада.

— К нему.

— И что дальше? — она так сильно нервничала. Постоянно покусывала сочные губы, и с каждой секундой крепче сжимала вилку в тонких пальцах.

— А дальше мы будем ждать его в гости.

Кажется, эта новость не пришлась ей по душе. Я видел, как кровь отхлынула от красивого лица.

— Он заявится сюда?

— Он не простил тебе побега, Кира. Я говорил тебе, что он лишился пары пальцев? Так что, он придёт за тобой, как только узнает.

Она промолчала. Поёжилась, отодвигая стул, и отпустила вилку.

— И? Ты отдашь меня?

— А ты этого хочешь? — сложив руки в замок, я внимательно смотрел на девчонку.

Замерев, она провела юрким язычком по губам. Несколько раз моргнула. Задумчиво смотрела перед собой.

— Не хочу. Я хочу вернуть свою жизнь...

Как раньше уже не будет, Кира.

— Поэтому мы будем ждать его в гости, — повторился, отодвигая стул и поднимаясь на ноги, — мне нужно, чтобы он приехал сюда. Я предпочитаю решать подобные вопросы на своей территории. Не люблю гостей, но, если ситуация того требует... Просто, не мешай мне. Это всё, что от тебя требуется.

— Это и есть мои гарантии? — спросила после недолгой паузы. Посмотрела на меня, задирая голову.

— Если тебе так угодно... — я обошёл стол и, позабыв о терпении, в несколько шагов приблизился к Кире.

Мои ладони легли на хрупкие плечи и мягко сжались на них. Наклонившись, я провёл носом по тёмным волосам, втягивая приятный запах и прикрывая глаза. Я скучал по этим ощущениям.

— Клим, я... — слегка повернула ко мне голову.

— Я скучал по тебе, Кира, — коснулся губами её уха и провёл ладонями вниз по рукам.

— Клим! — Она рывком поднялась и, развернувшись ко мне, уткнулась носом в грудную клетку. Подняла голову, сжирая мою радужку своей.

— Кира, — я обхватил её затылок, пальцами зарываясь в густые волосы, — не отталкивай меня...

Словно в бреду, склонился над девчонкой и, не позволяя той отвернуться, прижался губами к сладкому и приоткрытому от тихого протеста рту.

Пискнув, она поднялась мыски. Впилась в мои запястья, попытавшись отвадить меня. Но, куда уж там?

Рвано дыша, я крепче стискивал её. Сместил ладонь, сдавливая челюсти и заставляя Киру шире открыть рот. Она подчинилась. Нехотя разомкнула зубы и позволила моему языку попасть внутрь. Ради этого ощущения готов был не только избавиться от Быка...

Ради того, чтобы допустить одну лишь мысль: она — моя. Прямо сейчас.

Слегка прикусил её нижнюю губу. Затем оттянул и провёл по ней языком. Снова проникнул в рот и потерялся. Просто растворился в сладкой влажности. Боялся отстраниться, чтобы не упустить момент. Чтобы не дать ей увильнуть и всё испортить.

Я наклонился ещё, чтобы было легче перехватить её бёдра. Поднял её, и Кира мгновенно обхватила мою талию ногами. Уверен, что это былоне от желания. Просто инстинкт. От безысходности. Но я многого и не требовал.

Просто не мешай мне. Не мешай.

Тебе будет хорошо. Я не отступлю.

Прошагав до порога кухни, я ногой толкнул дверь, захлопывая ту. Ударил по выключателю, погружая кухню в густые и плотные сумерки.

Она всё ещё не оставляла попыток отстраниться. Пихала меня в грудь и рычала. Но, кажется, всё это было лишь вполсилы.

Добрался до окна и посадил её на широкий подоконник. Кира едва не задохнулась, когда её свободные от футболки плечи соприкоснулись с прохладным стеклом.

— Клим, не надо! — шёпотом.

Но я не находил ответа для её требования. Снова примкнул к её губам. Жадно и немного грубо. Просто привычка, приобретённая рядом с ней.

Добрался ладонями до бёдер и, приподняв их, стащил с неё штаны вместе с трусиками. А она продолжала отбиваться. Что-то лихорадочно шептала. Возможно, снова проклинала и желала мне сгнить заживо.

— Тише, — прохрипел, в перерывах между беспорядочными поцелуями. — Успокойся...

Приток крови в паху уже не давал мне мыслить трезво. Снова эта похоть, застилающая глаза. Член пульсировал, отдавая спазмами внизу живота. Это голод.

Торопливо облизал два пальца и осторожно ввёл в горячую плоть. Глотки коснулось раздражение от того, что она была недостаточно влажной. Снова поднёс пальцы ко рту и снова облизал. Вернул руку, медленно проводя фалангами по нежным губкам. Коснулся клитора и обвёл его несколько раз.

Кира распахнула ротик в немом крике, а я вновь погрузил пальцы в лоно. Опустил голову, наблюдая за тем, как пальцы погружаются в неё... снова и снова.

Она дрожала. Задыхалась.

— Дыши, сладкая, — тихо. — Дыши...

Убрав руку, я рывком стянул со своих бёдер брюки и головка члена тут же коснулась лакомого кусочка. Едва не заскулил...

Нарочито медленно начал входить, следя за тем, как Кира ловила воздух дрожащими губами.

Вот так... да. Сейчас ты идеальна как никогда, Кира.

Кира

Впервые за долгое время у меня появился проблеск надежды. Не той, что угнетала меня. А настоящей, здоровой надежды, что у меня не всё потеряно. Впервые меня не терзали мысли о том, что я неудачница. Впервые за всё время, проведённое здесь, я ему поверила.

Мне пришлось смириться с некоторыми вещами. Я опустила перед ним голову, но утешала себя оправданием, что всё это не просто так. Клим всё так же помыкал мной, но теперь что-то изменилось. Он стал чаще проявлять мягкость. И терпение. С тех пор как он вернулся, трапезничать вместе стало нормой. Он много расспрашивал обо мне и моей семье. О планах на жизнь и выборе профессии. Буквально выдавил из меня всё, что касалось Гоши и наших с ним отношений.

Я не видела смысла скрывать что-то. Уже не видела. Если он захочет, он всё узнает. Но если ему интересно услышать всё из моих уст... да ради Бога. Если это поможет мне в завоевании его доверия — я согласна.

Сегодня я его не видела. Он покинул свою комнату на рассвете. Тихо прокрался мимо меня, оставляя за собой приятный древесно-фруктовый шлейф.

Я много думала о Климе.

Мне жаль его. Отвратительное чувство как для него, так и для меня. Я не должна испытывать нечто подобное по отношению к Климу, но... Да и он не будет счастлив, узнай, что его пленница его жалеет. Болезненный удар по мужскому самолюбию.

Возможно, настанет тот день, когда я не побоюсь сказать ему это в лицо.