– Я придумал кое-что получше.

Дезмонд вскинул брови.

– Оставайся на месте. Поручи это мне с Коннером.

– Что?

– «Rook» закончен. «Rapture» тоже. Ни то, ни другое нас не отвлекает. Мы сами можем испытать «Rendition».

– Никто не знает «Rendition» лучше, чем я…

– Уверен? Ты – автор замысла, но для внесения поправок нам нужны разработчики. Они и должны следить за испытаниями. Ты же нужен здесь. И на то есть еще более весомая причина.

– Какая?

– Лин Шоу.

– Лин…

– …что-то затевает, Дезмонд. Если это так, то свой ход она сделает именно сейчас. Ты близок к ней. И ты – единственный в «Китионе», кто способен за ней проследить.

Дезмонд вздохнул и задумался над словами Юрия.

– Кроме того, – Юрий бросил взгляд на Коннера, – это дает возможность твоему брату взять на себя новую ответственность. Нам нужен человек, которому можно доверить службу безопасности на корабле.

Дезмонд покачал головой.

Юрий проигнорировал жест.

– Тебя интересует эта должность, Коннер?

– Еще бы, – поспешно ответил брат. – Я сделаю все, что потребуется.

Дезмонд пытался спорить, критиковать план, но в конце концов уступил. Юрий был готов парировать любое возражение, словно заранее разыграл эту шахматную партию в уме.

* * *

Юрий и Коннер уехали на следующий день. Дезмонд провожал их на пирсе. Ветер ворошил его волосы, огромный корабль нависал над пристанью, на заднем фоне возвышался мост Золотые Ворота.

– Будь осторожен!

Коннер обнял брата.

– Я сделаю это ради тебя, Дез. Обещаю. Когда вернусь, все будет готово.

С неделю сообщения от группы испытателей «Rendition», Коннера и Юрия приходили почти постоянно. Первых участников эксперимента набрали на островах в южной части Тихого океана. Результаты крайне обнадеживали. Ни одного смертельного исхода, малое количество побочных эффектов. Разработчики продолжали настройку устройства.

Потекли рабочие будни, месяц за месяцем в каждом порту набирали все новых участников. Прежних держали на борту, обещая отпустить их домой после окончания эксперимента.

Сообщения стали приходить реже, однако Дезмонд полагал, что все идет по плану.

Как-то в субботу после обеда Дезмонд зашел в офис «Phaethon» и застал Эйвери в конференц-зале, окруженной стопками папок с документами.

– Налоговая нагрянула с проверкой?

Девушка подскочила от неожиданности и прижала руку к груди.

– Фу, напугал!

Она накрыла крышкой ближайшую коробку.

Дезмонд присмотрелся к папкам. Личные дела.

– Чем ты тут занимаешься?

Эйвери проглотила слюну, прежде чем закрыть еще одну коробку.

– Исследовательским проектом…

У нее был такой вид, словно она не спала целую неделю.

Дезмонд почувствовал легкую тревогу, но не мог точно определить, что ее вызвало. Эйвери пропадала в офисе как студентка, наверстывающая подготовку к выпускным экзаменам.

Хеллоуин выпал в этом году на пятницу, весь офис нарядился кто во что. Хорошо были представлены политики – три Хиллари Клинтон, столько же Нэнси Пелоси, несколько экземпляров Барбары Боксер, ни одного Дональда Трампа, семеро Берни Сандерсов.

Некоторые наряды пошли по заумному пути. Генеральный фининспектор был облачен в стандартный черный костюм с одним исключением – вместо наглухо застегнутой белой рубашки на нем была надета футболка с финансовым графиком. Этикетки указывали годы, начиная с 1980-го и до 2015-го, каждому году соответствовала собственная кривая. С левой стороны – цифры от нуля до двадцати. Тому, кто угадает персонажа, был обещан основной приз плюс десять долларов, итого 13,50. Дезмонд догадался сразу, но не стал мешать отделу бухучета ломать голову над загадкой. До самого обеда работники бухгалтерии толпились вокруг стола фининспектора, допрашивали его, настаивая, что он – процентная ставка по федеральным фондам.

– Уже теплее, но еще не жарко, – возражал тот.

Дезмонд раздвинул толпу.

– Грег, если я не ошибаюсь, ты – ставка ЛИБОР.

Седоволосый сотрудник ухмыльнулся:

– Как ты догадался?

– В сентябре 2008 года ставка ЛИБОР после краха «Леман Бразерс» взлетела вверх, единственный раз за много десятилетий отклонившись от ставки по федеральным фондам.

Финансовый директор сунул руку в карман и достал конверт, в котором лежали тринадцать долларов и пятьдесят центов.

– Ты – исключительный ботан, Дезмонд. Ты в курсе?

– В курсе.

Конкурс выиграл наряд, созданный по местным мотивам. Один лаборант заказал индивидуальную футболку с тремя изображениями – портретом Эйнштейна без правой трети лица, жирным нулем и надписью на греческом «τυπος». Ребус, представлявший слово «ген(ий)отип», вызвал бурное одобрение.

Маскарад напомнил Дезмонду вечеринку в Пало-Альто, на которой он впервые повстречал Пейтон. На них были костюмы Малдера и Скалли, тот вечер запомнился им на всю жизнь. С ним мало что могло сравниться.

Подобно финансовому директору Дезмонд тоже придумал наряд, который требовалось расшифровать, и предлагал сто долларов первому, кто это сделает. Он облачился в костюм, скроенный по моде середины девятнадцатого века: зеленый солнцезащитный козырек и толстые цепи, свисающие с шеи и опутывающие все туловище. Наряд привлек множество любопытных, сотрудники парами и тройками заглядывали в дверной проем его кабинета, как в открытую клетку с тигром, – с членом правления, как с любым хищником, следовало держать ухо востро.

Почти все попытки сводились к одним и тем же персонажам – Гарри Гудини, Дэвиду Блейну, профессиональным борцам, чьих имен Дезмонд никогда раньше не слышал. Он то и дело отрицательно качал головой и отворачивался к компьютеру.

Под вечер в кабинет заглянула Эйвери. У нее был ужасный вид – на этот раз созданный искусственно. Прическа а-ля воронье гнездо мало чем отличалась от своего состояния в день их первой встречи. Лицо – в полосах от туши для ресниц, как у Тэмми Фэй Беккер[12] или члена рок-группы «Kiss». Узкая юбка цвета морской волны и белая футболка. На груди фломастером три раза намалеван символ «дельта». Эйвери повернулась на месте, чтобы дать прочитать надпись на спине: «глупые поступки».