спровоцировали волну разговоров о новом пришествии джаза в авангард поп-музыки.

Иллюстрацией этих разговоров можно счесть целый поток джазовых синглов, штурмующий хит-парад. В это время прогремели такие сенсации джаз-попа, как The Girl From Ipanema саксофониста Стена Гетца и певицы Аструд Жильберту (начало массового увлечения бразильской босановой), The ‘In’ Crowd пианиста Рэмси Льюиса, Mercy, Mercy, Mercy группы саксофониста Кэннонбола Эддерли, Walk on the Wild Side органиста Джимми Смита. Конечно, Watermelon Man Херби Хэнкока в исполнении кубинского перкуссиониста Монго Сантамарии или версия I Got А Woman органиста Джимми Макгриффа выглядели скромно в потоке поп-музыки, но их присутствие ощущалось. Они звучат на радио и сейчас. Общим у всех этих хитов было наличие запоминающейся, хлесткой мелодии в качестве рефрена и четкого, танцевального ритма, при этом исполнители имели все возможности для импровизации.

Новый виток популярности джаза, спаянного с поп-музыкой, пришелся на следующее десятилетие. Это движение можно проследить еще с конца 60-х, когда продюсер Крид Тейлор записывал гитариста Уэса Монтгомери со струнным оркестром и развивал на своем лейбле CTI выхолощенную, приятную слуху и бесконфликтную эстетику, за которую его ругали любители старого джаза. Двигаясь путем сплавления джаза с черной поп-музыкой, фанком и соулом, добавляя плотный ритм или струнную группу, Крид Тейлор умудрялся добиваться для своих артистов коммерческого успеха, что было тоже очень важно. Полученные прибыли можно было пустить на более ортодоксальные и традиционные джазовые записи.

В 1972 году Тейлор спродюсировал фанк-версию знаменитой мелодии Рихарда Штрауса Also Sprach Zarathustra в исполнении бразильского клавишника Эумира Деодато — и эта сорокапятка достигла второго места в хит-параде поп-музыки! В 70-х годах заявили о себе многие «коммерческие джазмены»: сладкоголосый вокалист Эл Жерро, гитарист Джордж Бенсон, который от гитарного джаза перешел буквально к синтезаторной поп-музыке, клавишник Джо Сэмпл. В 1974 году исключительно ровный, тихий и мирный альбом саксофониста Гроувера Вашингтона-младшего Mister Magic достиг десятого места в хит-параде «Биллборда». Свою долю успеха получил еще один протеже Крида Тейлора — клавишник Боб Джеймс, который записал такие хиты, как Nautilus (1974) и Westchester Lady (1976).

К началу 80-х фьюжн в своих самых доступных формах дал жизнь такому феномену, как smooth jazz (smooth означает «гладкий», «спокойный», «плавный»). Это направление быстро доказало свою коммерческую привлекательность (в 1979 году милая инструментальная композиция американской группы Spyro Gyra Morning Dance дошла до двадцать четвертого места в хит-параде поп-музыки), но заслужила обвинения во вторичности и однообразии — впрочем, профессионализм музыкантов никто под сомнение не ставил. Ни к чему не обязывающий, сладкий, местами даже сонный «псевдоджаз» группы Fourplay, саксофониста Дэвида Сэнборна, гитариста Ли Ритенура активно крутился по американскому радио в 90-х годах.

Самым заметным исполнителем из всей когорты «мягкого джаза» является кудрявый симпатяга и саксофонист Кенни Джи (настоящее имя — Кеннет Горелик), который довел smooth jazz до абсолюта незамысловатости и приторности. Настоящая поп-звезда: постоянный гость хит-парадов, суммарные тиражи пластинок которого по всему миру превышают 75 миллионов копий. При этом любители джаза и «честного» фьюжна относятся к Кенни Джи с нескрываемым презрением: саксофонист обвиняется в отсутствии творческого подхода и бессмысленном сентиментализме. Сам он оправдывается: «Я лично никогда не критиковал ничью музыку, но я знаю, что настоящая проблема публики — не сама моя музыка, а представление о том, что я играю простую музыку ради денег и популярности».

Популярность и коммерческая окупаемость — тема болезненная для музыкантов и критиков. Чтобы выжить, джазу всегда нужно было найти отклик в сердцах молодых слушателей — тех самых, деньги которых задают тон на рынке продаж музыкальной продукции. Но тут всегда возникала масса проблем: должен ли джаз ради этого упрощаться? Как противостоять напору все более яркой и агрессивной поп-музыки? Несмотря на периодические спады, джаз по-прежнему живет по всему миру. Музыканты могут играть за гроши, но это их не останавливает. Конечно, угнаться за Кенни Джи невозможно, но спасительная особенность джаза в том, что он не привязан к определенной культуре, образу жизни, одежде, сцене, моде или манере. Он разнообразен, как сама жизнь, и держится на искреннем энтузиазме — в этом секрет его популярности, которая давно не подчиняется законам рынка.

Послушать

Herbie Hancock. Head Hunters (1973)

Columbia

К 1973 году воспитанник Майлза Дэвиса пианист Херби Хэнкок устал от экспериментального, устремленного в эфирную бесконечность джаза. Свой двенадцатый альбом он решил сделать нарочито приземленным, а для того набрал новую группу The Headhunters с барабанщиком Харви Мейсоном и басистом Полом Джексоном, вооружился синтезаторами, электропиано и клавинетом, который решил использовать вместо гитары. Расслабленный грув и плотный ритм популярного фанка в альбоме Head Hunters, чью обложку украсила маска племени из Кот-д’Ивуара, ударили точно в цель: любители джаза обратили внимание на эффектную фанк-сцену, а молодежь оценила продолжительные джазовые импровизации. Медитация Vein Melter, переделанный хит времен хард-бопа Watermelon Man (с вступлением, выдуваемом из бутылки из-под пива), энергичное посвящение Слаю Стоуну Sly, потрясающий пятнадцатиминутный фанк-хит Chameleon, а все вместе — один из самых влиятельных, раскупаемых (более миллиона копий) и популярных джазовых альбомов в истории. Поворотный момент фьюжна, который после игр с роком обратился к живительной силе фанка.

ECM Records: самая красивая музыка после тишины

Звучание американских джазовых пластинок устраивало не всех. Немецкий контрабасист и продюсер Манфред Айхер любил джаз, но считал, что он неправильно записывается — грубо и грязно. Тогда в 1969 году он занял 16 тысяч марок и основал свою собственную фирму-лабораторию, которая была призвана реализовать его мечту об идеальном звуке. Трудно поверить, но мюнхенский лейбл ЕСМ (Edition Of Contemporary Music, «Издание современной музыки») с его принципиальным отказом потворствовать вкусу масс существует до сих пор, руководится тем же человеком и даже неплохо себя чувствует после выпуска более чем 1200 альбомов с весьма сложной, а часто вызывающе надмирной музыкой.

Душа лейбла — ее основатель, продюсер и идеолог Манфред Айхер, которому уже под 70 лет. В прошлом он учился в берлинской Академии музыки, какое-то время работал в знаменитой фирме Deutsche Grammophon, которая выпускает классические записи уже более 100 лет и известна своими высокими стандартами звукозаписи: «Музыка — центр моей жизни, ее ядро. Все вращается вокруг нее, и к ней я всегда возвращаюсь: в концертные залы, в церкви и студии. Музыка — это мое призвание: сессии звукозаписи должны делать в уникальной атмосфере, которая вызывает желание изменить что-то».

Этот серьезный человек подвел под свое детище целую философскую систему в лучших традициях немецкого интеллектуализма. Звуковой идеал — это тишина.