– То есть, – не преминул уточнить бергер, – вы полагаете, что убийца вам известен и это – графиня Борн?

– Да, именно.

Габриэла Борн… Счастливая невеста, запертая в отцовском доме безумица. Убийца с… пистолетом?!

– Герцог Придд, – Лионель повернулся к молодому человеку у стола, – вы готовы согласиться с вашей сестрой?

– Пока нет, монсеньор.

Что ж, откровенно. Этот «спрут» в самом деле умен и не труслив, а ведь лезть в семейные подвалы порой страшней, чем в Закат.

– Вам неприятен этот разговор?

– Монсеньор, он необходим. Мы – надеюсь, моя сестра разделяет мое мнение – всецело полагаемся на благородство здесь присутствующих.

– Конечно, – подтвердила сестра и замолчала.

Двоих «здесь присутствующих» Ли с удовольствием выставил бы, но они весной уже пытались нырнуть в этот омут, к тому же Валентин привязался к Ариго, а бергер умеет думать. Савиньяк пододвинул одно из кресел якобы ближе к печи: отсюда было удобнее смотреть на Приддов, пока они не сменят диспозицию.

– Садитесь, Валентин. Ариго, это и к вам относится. – С бокалом и сидя допрос превращается в беседу, а беседа даст больше. По крайней мере, в этом случае. – Так будет проще всем… Прежде я не задавался вопросом, что же случилось в Васспарде, поскольку всецело полагался на мнение Алвы. Он не верил в смерть на охоте.

– Герцог Алва полагает виновными отца и дядю, – подтвердил Придд. – Он сказал мне это при нашей последней встрече, я с ним согласился.

– Нужно вернуться к самому началу, – посоветовал Райнштайнер. – Графа Васспарда отозвали из армии, причем за ним приехал лично граф Гирке.

– Графине Гирке… может быть неприятно, когда раз за разом треплют ее имя, – проявил неожиданную заботу о даме Ариго.

Женщина чуть шире раскрыла глаза.

– Благодарю вас, сударь, но я считаю себя виконтессой Альт-Вельдер. Я уже говорила это графу Савиньяку.

– Я помню, сударыня, – подтвердил упомянутый граф. – До сегодняшнего дня казалось очевидным, что Юстиниана отозвали, потому что глава семьи не одобрял его нарождающуюся дружбу с герцогом Алва. Предполагалось, что Придды состояли в заговоре против короны и опасались наследника, который вольно или невольно мог их выдать. Вы это опровергаете.

– Я приехала в Васспард по настоянию отца. – Госпожа Ирэна говорила, будто диктовала письмо. Или завещание. – Отец не имел обыкновения делиться своими намерениями с членами семьи, но мой муж составлял исключение. Он, как и все марагонцы, был лоялен Олларам. Наш брак, последовавший сразу за мятежом, в обществе сочли попыткой отмежеваться от Окделлов и Эпинэ. Во многом так и было, однако Альт-Вельдер выдвинул свое условие. Герцог Придд должен был дать клятву, что он не состоит в сговоре с союзниками Дриксены и Гаунау.

– Мараги никогда не простят варитов, – с удовольствием объяснил Райнштайнер. – Виконт Альт-Вельдер был достоин своих предков.

– Отец принес клятву в моем присутствии. – Странную вдову тысячелетняя вражда не занимала. – Более того, он обещал со временем принять сторону Олларов. Мой супруг неоднократно напоминал об этом обещании, предлагая свое посредничество, но отец не хотел рисковать. Существовали определенные обстоятельства, большего я сказать не могу.

– Позвольте предположить, какие, – подхватил Лионель, не давая всплывшему было чудищу вернуться в глубины. – Заговор достался вашему отцу в наследство. Ваш дед был сторонником Алисы, пусть и не столь неистовым, как старик Эпинэ. Я хорошо помню Анри-Гийома, он не считался с мнением наследника, но тот собственного мнения и не имел. В отличие от Вальтера Придда. Я склонен поверить, что он решил сменить сторону, ведь ваша семья не участвовала ни в одном из последних мятежей. Думаю, окончательное решение было принято до восстания Борна, но после покушения на Винной улице.

– Упомянутое происшествие выглядит крайне странно, – заметил Райнштайнер, видимо, успевший покопаться и в этом чулане. – Слишком много убийц и ни одного свидетеля.

– Барон, я готов частично удовлетворить ваше любопытство, но сейчас нам важны не Ветра, а Волны. Заговорщики редко доверяют друг другу и стараются себя обезопасить еще и от сообщников. Смена знамени требует либо выдачи соратников, либо особых условий, которые мог обеспечить Алва, но не Альт-Вельдер. Влияния виконта, при всех его достоинствах, не хватало, чтобы унять Дорака и раскормленных им Манрика с Колиньяром.

– Все верно. – Госпожа Ирэна поднесла к губам бокал, но вот отпила ли? – Позже я узнала от матери, что она просила о посредничестве своего брата-геренция, однако тот отказался. Гогенлоэ с самого начала были против союза с Приддами, мать решилась на почти побег.

– В таком случае, – словно подвел черту Райнштайнер, – герцог Придд был крайне заинтересован в помощи герцога Алва. Полковник, вы готовы это принять?

Обезумевшая родная кровь лучше убивающей в здравом, якобы в здравом, уме, тем более что эта ведьма Габриэла очень кстати утонула… Но сколько же пришлось вынести Ирэне! Годами опекать убийцу брата и молчать, хотя Гирке, тьфу ты, Альт-Вельдер знал, надо думать, всё.

– Герцог Придд был крайне заинтересован в помощи герцога Алва. – Ойген хочет докопаться до сути, и правильно. – Полковник, вы готовы это принять?

– Если отец на самом деле решил договориться с кардиналом Сильвестром, несомненно. К сожалению, я не могу вспомнить ничего, что свидетельствовало бы об этом его намерении. Зато я помню, что Юстиниан очень тепло отзывался о Первом маршале и полагал Борна и Окделла предателями. Это привело к крупной ссоре.

– Ты сам говорил, – не выдержал Жермон, – твой отец где-то задержался, значит, ссорились без него.

– Ссору, как это уже случалось, начала Габриэла. – Ирэна смотрела на Жермона, и ничего на свете не было важней этого взгляда. – Юстиниан прежде был с ней дружен; он не мог понять, что говорить с сумасшедшим как с обычным человеком нельзя.

– Габриэла далеко не всегда выходила к столу, – возразил сестре Валентин. – Я хорошо помню, что в ее отсутствие дядя запретил Юстиниану даже упоминать Первого маршала Талига. Мать его поддержала, а мать почти всегда была согласна с отцом, так что причина была отнюдь не в графине Борн.

– Ваш брат подчинился требованию?

– За столом – да.

– Видимо, – уточнил Савиньяк, – он продолжил разговор про герцога Алва, когда вы остались наедине?

– Именно так.

Мальчишка замерзал на глазах. От воспоминаний. Только лучше прояснить все сейчас, чем таскать в себе занозу годами, но почему они запомнили по-разному?! Эта женщина будет молчать, но не лгать, Валентин такой же.

– Кто-нибудь, – продолжал расспрашивать маршал, – мог слышать ваши с братом разговоры?

– Это была обычная болтовня, она не имела никакого значения.