За все время, пока Кларк говорил, Кейт не произнесла нислова. Слезы градом катились по ее лицу, и Элизабет смотрела на нее ссостраданием и тревогой. Ей было ясно, что жизнь ее дочери в очередной разкруто изменилась. Энди Скотт, запланированная помолвка, свадьба — все исчезло,словно туман на ветру. Джо вернулся, вернулся из небытия, и Элизабет несомневалась, что он снова сломает жизнь Кейт.

В последующие несколько недель Кейт жила словно в тумане.Она по-прежнему каждый день ходила на работу в порт, навещала раненых вгоспиталях, ухаживала за ними, кормила, писала письма их родным, внимательновыслушивала их истории, но в голове и в сердце у нее был один только Джо. Икогда Энди позвонил ей из Сан-Франциско, она разговаривала с ним так рассеянно,что он даже встревожился, не случилось ли с ней чего-нибудь плохого. Кейтуверила его, что с ней все в порядке и что она просто очень устала, однако отом, что Джо нашелся, она не сказала ни слова. Столько времени и сил онапотратила, чтобы заставить себя полюбить… нет, не полюбить, а просто свыкнутьсяс мыслью, что Энди, возможно, когда-нибудь станет ее мужем. Но теперь этооказалось ненужно, и Кейт просто не знала, как сказать ему, что помолвкаотменяется. «Во всяком случае, не по телефону», — решила она. Пустьсначала Энди вернется в Бостон, а там… там она что-нибудь придумает.

В день, когда в Бостонскую гавань должен был прибытьмедицинский транспорт с Джо на борту, Кейт пришла на работу в пять утра. Приливуже начался, но самая высокая вода бывала в гавани в начале седьмого, и именнов это время транспорт должен был причалить к берегу.

Кейт надела чистую форму и белую медицинскую шапочку. Онасама отгладила и накрахмалила ее, хотя руки у нее дрожали как у пьяницы. Ей неверилось, что спустя каких-нибудь два часа она снова увидит Джо.

Доехав до порта на трамвае, Кейт отметилась у старшеймедсестры и отправилась на склад, чтобы проверить наличие лекарств иперевязочных материалов. На судне, кроме Джо, было еще девятьсот пятьдесятраненых из Германии, а это означало, что процент тяжелых случаев будет выше,чем обычно. На пирсе уже выстроились машины «Скорой помощи» и военныегрузовики, наскоро переоборудованные для перевозки носилок. Бостонские больницыбыли заполнены почти до отказа, и новых раненых отправляли поездами в другиегорода, порой отстоящие от Бостона на сотни миль. Куда попадет Джо, Кейт еще незнала, но была полна решимости находиться с ним рядом, пока он не поправится.

И вот наступили решающие минуты. Дымя трубами, плавучийгоспиталь Военно-морских сил США вошел в порт, развернулся и направился кпричалу. На палубе толпились раненые — забинтованные, на костылях, онивыстроились вдоль бортов и махали руками, что-то крича тем, кто встречал их напирсе. Подобные сцены Кейт наблюдала уже много, много раз, и каждый раз у неена глаза набегали слезы, но сегодня она решительным жестом смахнула их,пристально вглядываясь в лица раненых. До боли напрягая зрение, Кейтвысматривала среди них Джо, хотя и понимала, что он вряд ли в состоянии ходить.Скорее всего, он лежал на носилках где-нибудь на палубе или в трюме, и Кейтничего так не хотелось, как поскорее подняться на борт судна. Но для этогонужен был специальный пропуск, и Кейт пошла договариваться об этом со старшеймедсестрой.

— Там у тебя кто-нибудь знакомый? — спросила та.

Добровольным сотрудникам Красного Креста полагалось ждатьраненых на причале, но рабочих рук не хватало, и добровольцы частенькоподнимались на суда, чтобы помогать выносить санитарам и матросам раненых пошатким сходням.

— Да… Там мой жених! — выпалила Кейт. Ей нехотелось подробно объяснять, кем приходится ей Джо и что он для нее значит.

— Бедная девочка, — вздохнула старшая медсестра,заполняя стандартный пропуск с уже проставленной печатью. — Что ж, покрайней мере он жив. А как давно вы не виделись?

— Двадцать один месяц, — не задумываясь ответилаКейт и поглядела на начальницу своими большими голубыми глазами, в которыхстояли слезы. — Я узнала, что он жив, всего три недели назад. Я думала,что он… что его…

Понимаю, все понимаю, — сказала медсестра. У нее самойвойна отняла мужа и сына. — Должно быть, ты прошла через самый настоящийад. Где он был? В лагере для военнопленных?

— Нет, в Лейпциге, в специальной тюрьме гестапо. Егосамолет сбили под Берлином, — коротко объяснила Кейт. Она не знала и неспешила узнать, какие муки пришлось пережить Джо, и была только благодарнасудьбе за то, что он остался жив.

Плавучему госпиталю потребовалась около часа, чтобыпришвартоваться. Но наконец сходни были опущены, и по ним начали спускатьсяходячие раненые. На причале к ним бросались родственники, и каждый раз, когдаКейт становилась свидетельницей такой встречи, ей хотелось зарыдать, но она немогла себе этого позволить. Сердце ее рвалось туда, на корабль, где ждал ееДжо, но прошло еще не меньше часа, прежде чем настал черед лежачих больных.Предъявив дежурному матросу пропуск, Кейт поднялась на судно вместе с группойштатных санитаров и медсестер. Военные врачи заранее подготовили тяжелораненыхк транспортировке, но это не значило, что Кейт могла бегать по всему судну,разыскивая Джо. Вместо этого ей пришлось, сдерживая свое нетерпение, носитьраненых, размещенных на палубе.

Как только на палубе освободилось место, команда началаподнимать раненых из трюмов. Там, поближе к операционным плавучего госпиталя,размещались самые тяжелые. Несмотря на прохладный утренний ветерок, витавшийнад палубой, запах крови, лекарств и гниющего мяса стал гуще, и Кейт,пробиравшейся между ранеными и умирающими, приходилось постоянно бороться стошнотой. Одни протягивали к ней руки, пытались схватить за подол юбки, другиепросили пить, и Кейт, как бы она ни торопилась, не могла пройти мимо. То и делоона останавливалась, чтобы произнести несколько успокаивающих слов или влить взапекшийся рот несколько капель воды из фляжки. Потом Кейт хваталась зарукоятки носилок и вместе с напарником спешила по трапу на причал, где ужеждала санитарная машина. Погрузив раненого, они возвращались назад, и всеначиналось сначала.

Лавируя между носилками, Кейт все время боялась наступитькому-то на руку или ногу. У нее уже совсем не осталось сил, когда кто-топотянул ее сзади за юбку. Обернувшись, Кейт увидела страшно худого мужчину, досамых глаз заросшего соломенного цвета щетиной. На бледной коже лба и щеккраснели не до конца зажившие шрамы, голова и плечо были туго перевязаны, новсе же он улыбался, и эта улыбка была до боли знакома Кейт.

— Джо!.. Боже мой, Джо!!!

— Привет, Кейт… — негромко проговорил он. Его голосдрожал от слабости, но Кейт мгновенно его узнала. — Я же говорил, что уменя в запасе всегда есть еще одна жизнь!

Кейт хотела ответить, сказать, как она его ждала, но вместоэтого разрыдалась и не смогла вымолвить ни слова. Сама того не заметив, онаприсела рядом с ним на корточки, и Джо вытер ей слезы здоровой рукой. Он ужасноисхудал; не только плечо, но и вся верхняя часть туловища у него былазабинтована, ноги в лубках, и все равно это был прежний Джо — такой близкий,такой родной!..