Не споря, я вновь кивнула ему и опустила глаза. Руки никак не желали принимать нормальный цвет – оставались красными, но хотя бы уже обрели чувствительность, их начало неприятно покалывать. Та же проблема была и с коленками – платье и довольно легкие колготки плохо спасали от мороза.

– Ты согрелась? Скажи хоть что-нибудь. – Молчание затягивалось, что явно бесило Зимина.

– Согрелась…

Вновь повисла тишина, разбавленная лишь тихой музыкой из колонок. Никита нахмурился и проворчал:

– Слушай, Соф, ты не парься из-за этого идиота. Напыщенный индюк, честно!

Я резко вскинулась, с надеждой всматриваясь в лицо однокурсника. Неужели Коля понял, что жутко меня обидел, и решил извиниться? А так как самому стыдно, подослал друга? Ник, будто прочитав мои мысли, еще сильней скривился:

– Коля – скотина, хуже которой не бывает!

К глазам вновь подступили слезы. Да, такие, как мой… бывший, от своих решений не отступаются. Раз сказал, что не простит, больше нет смысла пытаться это прощение вымаливать.

– Извини меня… – вдруг добавил Никита.

– За что? – Я украдкой вытерла слезы и удивленно взглянула на него.

– За то, что посоветовал извиниться перед этой мразью! – Он со всей силы шибанул кулаком по столу. – даже солонка подскочила, тревожно звякнув. – Ощущаю себя полным идиотом.

Я глубоко вздохнула. Запах кофе и корицы успокаивал, понимание неизбежного позволяло мыслить трезво – просто так ничего не изменить. Мне ужасно обидно, на душе кошки скребут, но, если честно, я почти готова кинуться к Коле в ноги, чтобы он сказал: «Прощаю». Дурацкая влюбленность требовала уступить, сдаться, но гордость не позволяла. Никогда! Никогда София Разина не была такой бесхребетной и примерной дурочкой. Что случилось? Почему я не смею Коле даже слова против сказать и готова исполнять любые его капризы?

– Но, Соф, я даже не думал, что Коля может… Черт, ТАК может! – продолжал распаляться Зимин. – Что он дурак и тугодум – да, я знал. Но что жестокий ублюдок…

Услышав такой нелестный эпитет в Колину сторону, я приуныла сильнее. Вот я думаю лишь о себе, а каково сейчас Никите? Кажется, он шокирован поведением друга не меньше моего. И правда, они с детства вместе, скорей всего, Зимин считал, что знает Колю. Ошибался ли? Да, наверное.

– Правда, я идиот. Нечего было унижаться перед ним! Если могу как-то помочь… или, может, вину искупить… в общем, сделаю все, что ты захочешь. Теперь я твой должник! – Никита умоляюще сложил ладони и заглянул мне в глаза. – Пожалуйста, прости! Давай… давай отомстим? Пусть весь вуз знает, что Барабин…

Я приложила палец к губам, прося замолчать, и едва заметно, но ободряюще сжала ладонь Никиты. Да уж, зря он оказался свидетелем этой сцены – разочаровываться в друге куда сложней, чем в возлюбленном. Сердцу-то не прикажешь, полюбить можно любого ублюдка, а вот дружба – дело, построенное на доверии. И сейчас я создала между этими двоими глубокую трещину.

– Не надо, Никит, – попросила я. – Ничего не надо. Лучше не ссорьтесь, вы же друзья детства, а дружбу бабами не мерят! Мало ли, как он к своим девушкам относится?

Зимин ошалело воззрился на меня, будто увидел новое чудо света. Даже руку вырвал из моей ладони и у виска пальцем покрутил.

– Не ссориться? С ума сошла? Ты что, Дева Мария? – Ник бурно зажестикулировал, наверное, пытаясь показать, насколько я свихнутая в его понимании. – Ты скажи еще, что собираешься все же встать перед ним на колени.

– Эмм… я…

Нет, не собираюсь! Сейчас я была в этом уверена точно, но, если бы не чертова гордость, поступила бы так. Я не гналась за Колей ради его внешности, да и в деньгах особо не нуждалась, хоть и не из богатых. Я хотела душевного единения, того ощущения, которое иногда испытывала рядом с ним… Стабильности?

– Разина, я тебя не узнаю! И эта овечка, которая сейчас просит меня простить одно полное чмо, когда-то чуть ли не до драки спорила с профессором Зеленским? Не верю!

– Там был разговор о древних цивилизациях. Я не позволю какому-то идиоту, закончившему юридический и никаким боком не относящемуся к истории, утверждать, будто Атлантида затонула под тяжестью грехов. Что это за божественная проповедь? – проворчала я. Древние цивилизации я любила трепетно и нежно.

– Вот! Вот сейчас узнаю! С такой же искоркой надо отно…

– Ваш заказ, – с милой улыбкой прервала Зимина подошедшая официантка.

Никита послушно заткнулся, следя, как девушка выставляет на небольшой столик посуду и раскладывает приборы. Напротив меня оказались небольшая чайная чашечка и стеклянный заварник с приятной прозрачно-золотистой жидкостью, а Ника порадовали аж тремя блюдами полного бизнес-ланча.

– Так вот, с Барабиным я ни за что не помирюсь, – гораздо тише, чем раньше, заговорил Ник. Он пододвинул к себе суп, сорвал с ложки салфетку и продолжил, не дав мне даже слова вставить: – Не из-за тебя. Это дело принципа: никогда не позволю человеку, которого считаю другом, так обращаться с девушками.

– Джентльмен! – Я усмехнулась, но по-доброму, с ноткой удовольствия.

– А то как же, – буркнул Зимин, уже принявшись за еду, – стараюсь. Но и из-за тебя злюсь тоже. Неужели ты действительно не хочешь ему отомстить? Если даже я сперва мечтал прибить эту скотину…

Зимин был расхлябанным и самоуверенным, но в то же время слишком «правильным». Так говорили многие преподаватели, но прежде я не особо соглашалась с таким утверждением. Сейчас же я поняла, что да, они правы! И в данный момент эта правильность не давала ему посмотреть на случившееся сквозь пальцы. Хотя чего еще ожидать от студента, который после прогула честно признается, что, мол, «сорри, бухал вечером, а с утра проснуться не смог»? Правда, чаще всего в таких случаях даже самые черствые преподаватели таяли от тоскливого взгляда Никиты. Строить глазки он умел.

– Не знаю… – Я решила признаться честно, но спрятала лицо в ладонях. – Мне нужно подумать. Сейчас хочется лишь замять случившееся. И если для этого нужно снова извиниться… в общем, спонтанно я бы сделала все, как Коля и требовал. Но, к счастью, ты стоял рядом, и он не стал настаивать, а прогнал меня, – и я успела «протрезветь». Теперь я чуть собралась с мыслями, поэтому кидаться ему в ноги не собираюсь, но…

– Но? – хмуро вопросил Зимин.

– Но помириться мне бы хотелось.

Ник помолчал, съел еще ложку супа, запил чаем, а потом, наконец, возвестил:

– Ну и дура ты!

– Скорее, просто быстро привязываюсь к людям…

– Не, именно дура, – фыркнул Ник, я растерянно пожала плечами в ответ на такое заверение. – Любая бы на твоем месте уже рвала и метала, мечтая прибить «Коленьку». А если бы обладала твоим вспыльчивым характером… Ууу! А ты? Тьфу! – Он сделал вид, будто сплюнул через плечо, и помолчал немного, но после паузы продолжил: – В общем, ладно. В любом случае я перед тобой виноват и свою вину искуплю. Можешь просить все, что пожелаешь.