зная, что мы там найдем. Нашли мы следующую записку:

Пик, я покинул Четвертый лагерь вчера. Все в порядке. Увидимся на дороге.

Запа

Я был рад узнать, что с ним все хорошо, но сама записка привела меня в недюжинное возбуждение. Он обращался ко мне! А план-то был, что я спущусь с Сунджо по другой стороне в Непал. Откуда Запа мог узнать, что я намереваюсь сделать? Никак не мог! Ведь я сам не знал, как собираюсь поступить, еще в пятидесяти метрах от вершины!

МЫ С ЙОГИ ВСТАЛИ РАНО и вышли из Четвертого лагеря, пока все еще спали. Я хотел дать солдатам предлог идти наверх — они смогут доложить капитану, что мы ушли раньше, чем они сами встали.

В ПБЛ нас ждали другие солдаты. Эти были в военной форме и поминутно ежились. Мне снова пришлось говорить по радио с очень злым капитаном Шеком.

— Ты ушел Четвертый лагерь!

— Так точно.

— Без конвоя!

— Мы вышли до рассвета. И совершенно не хотели никого будить. И конвой нам ни к чему, мы и сами знаем, как идти вниз в базовый лагерь.

— Конвой вам из ПБЛ!

— Как угодно.

Он назначил в конвоиры двух солдат, которые были только счастливы покинуть ПБЛ.

С Джошем и его клиентами мы поравнялись во Втором лагере. Они вышли из базового затемно, иначе бы не поспели так рано во второй. Джош отвел меня в сторону, чтобы не слышали китайцы, и тихо спросил:

— Зашел на вершину?

— Не-а.

— Что стряслось?

— Бензин кончился.

— Нет проблем, — сказал он. — А что Запа, Сунджо и Яш?

— Запа заболел, остался в Четвертом лагере. Не знаю, где он сейчас. Я надеялся, ты его видел.

Джош покачал головой:

— Нет, но я уверен, с ним все в порядке. Он, наверное, спрятался в лагере носильщиков и носу не кажет никуда.

— И правильно делает.

— А Сунджо и Яш?

— Думаю, они давно в Непале.

— Прошу прощения?

Пришлось пересказать папе Запин план. Джош расплылся в восхищенной улыбке.

— Ай да Запа, ай да сукин сын! Капитан Шек взорвется, как триста тонн тротила, если узнает! Это же надо — перевалить через Эверест!!!

Джош покачал головой, потом снова посерьезнел:

— Докуда ты дошел?

— Выше Шестого лагеря.

— Ну, поздравляю, ты выступил лучше, чем многие, очень многие. Лучше, чем почти все. Я возьму тебя с собой на следующий год или через год. Пойдем с непальской стороны. Когда Шек узнает, какой номер нам удалось провернуть с Сунджо, он сделает все, чтобы я больше не видал пермита на эту сторону, как своих ушей. Когда Сунджо вышел на вершину?

— В тринадцать часов тридцать две минуты, тридцатого мая. За день до своего пятнадцатилетия.

Джош положил руку мне на плечо.

— Жаль, что ты не смог. Я правда очень этого хотел.

— Ничего страшного, — сказал я.

— Нам пора! — крикнул солдат.

— Уже идем! — крикнул Джош и снова повернулся ко мне: — Шек захочет тебя допросить, как ты спустишься в базовый лагерь. С тобой будет Тадеуш. В обычной жизни Тадеуш — адвокат, плюс он свободно говорит по-китайски и знает китайское право. С тобой все будет в порядке.

С мной все будет в порядке, в этом я не сомневался, но вовсе не по той причине, о которой говорил Джош. Кроме того, больше я на Эверест не пойду. Хватит с меня восьмитысячников, усеянных трупами.

— Кстати, я еду домой, — сказал я.

— В смысле?

— В Нью-Йорк.

— Обсудим это, когда я спущусь.

— Меня уже не будет, когда ты спустишься.

— К чему такая спешка?

— Тебе не понять.

— А ты попробуй объясни.

— Нет проблем. Я хочу поспеть на день рождения близнецов.

Судя по выражению лица, он таки не понял.

— Ну, я до сих пор ни один не пропускал, — добавил я.

Джош молча посмотрел на меня, потом сказал:

— Ладно, Тадеуш сможет организовать транспорт в Катманду.

— Нам пора! — снова крикнул китаец.

— Погоди немного, — раздраженно сказал Джош.

— Думаю, мне лучше поторопиться.

— Ну да... мнэ-э-э-э-э... жаль, что не вышло, как мы планировали.

Джош протянул мне руку.

— На самом деле все вышло как нельзя лучше, — сказал я, пожимая ему руку. — Увидимся.

Я выдвинулся вслед за солдатами и Йоги, затем обернулся и крикнул:

— Будет минутка свободная — пиши!

Джош глянул на меня и улыбнулся:

— А что, отличная идея!

МЫ СПУСТИЛИСЬ В БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ к пяти вечера. Меня ждали капитан Шек, несколько солдат и Тадеуш Боуэн. Йоги они сразу отпустили в лагерь носильщиков, он им был не нужен.

В штабе Шек первым делом вывернул содержимое моего рюкзака на стол и, точь-в-точь как полицейские в Нью-Йорке — кажется, это было сто лет назад! — принялся изучать вытряхнутое, предмет за предметом.

Ничего интересного он не нашел, кроме фотоаппарата Джоша, видеокамеры Джей-Эра и блокнота. Он пролистал блокнот, где в основном были пустые страницы, отложил его. Фотоаппарат и камеру он отодвинул в другую сторону.

— Садись, — сказал он.

В штабе был единственный стул с прямой спинкой.

Я сел.

Он повторил те же вопросы, что задавал мне в Четвертом лагере по радио, но в этот раз у него был включен диктофон, плюс за мной записывал его секретарь. Я дал ровно те же самые ответы. Закончив, он сказал, что я могу собирать вещи. Я немедленно этим и занялся, но когда я попробовал забрать фотоаппарат и камеру, капитан меня остановил.

— Нет, — сказал он.

— Вы не имеете права ничего забирать, — сказал Тадеуш.

— Мы вернем камеры, изучив содержимое.

— В таком случае они должны вернуться к нам без единой царапины, — сказал Тадеуш.

Хорош адвокатишко, подумал я. Защищай он меня в Нью-Йорке, сидел бы я сейчас за решеткой. Выйдя из здания, он прошептал мне на ухо:

— Что-нибудь опасное было на камерах?

— Поздновато спрашиваете, вам не кажется? — усмехнулся я. — Но нет, там ничего не было. Я вынул карточку и положил туда пустую.